Соучастница

- Садись, - шепнула она и похлопала рукой по брезенту. Я убрал зажигалку, уселся рядом и достал водку, она молча протянула мне кусок хлеба. Сделали по глотку, разломили хлеб пополам. У нее оживление прошло, рассказывать о себе, видимо, больше не хотелось. Я по себе знаю, что наступает такое, что любое слово, какое ни произнеси, будет звучать фальшиво. Тогда замыкаешься. Со мной так бывает. В последнее время все чаще и чаще. Но сейчас нам ведь лучше вместе, значит, я должен ей помочь, отомкнуть".

"Не об этом ли я писала, когда выдумала свою Марину? Именно для этого, чтобы ее "отомкнуть" я "послала" к ней Митю. Все же и у меня, и у Саши была (а у меня наверное, и есть) потребность в друге - не любовнике. Это память о юношеском нашем "соучастии" что ли? Почему мы в текстах всегда отыгрываем такие ситуации. "А по дороге дружбы туда не дойти" - говорил моей героине ее спутник. А у Саши? Интересно, куда они дойдут по дороге сочувствия?

" -Жанетта, Жанетта, выпей еще глоточек и положи мне голову на плечо, дай погладить твои чудные волосы. Она послушно выпила и, вздохнув, положила мне голову на плечо. От прикосновения моей руки она как-то передернулась и я почувствовал, что что-то в ней смягчилось. Я стал тихо-тихо гладить ее по голове и тихонько шептать ей на ухо: "Сейчас уснем. Сладко-сладко. Отдохнем. Согреемся. Нам будет хорошо, уютно". Вдруг она громко, как будто проснувшись, сказала.

- Ты - солнышко!

Ирина почему-то засмеялась. Представила себе удивленную Сашкину морду. В это время зазвонил телефон: "Все, Москва проснулась" - почему-то весело подумала Ирина, беря трубку. Она была уверена, что это Катя. Но это была Галя.

- Ирочка, - голос у Гали был какой-то странный, - ты не помнишь, когда ты у меня вчера была, я не брала в руки, не перекладывала как-нибудь большой крафтовский пакет?

- Нет, Галочка, не помню. То есть помню, что я этого не видела. А что случилось? Ты расстроена?

- Да, понимаешь... Боря... Он почему-то уверен, что, когда он меня подвозил, этот пакет как-то остался у меня... И вот теперь нервничает. Какое-то непонимание... Раздражение.

Ирина вздохнула и подумала про себя: "Ну, очередной "думский" с ботинками.

- Подожди, Галочка, успокойся. Вспомни, как по-твоему все было. Давал он тебе этот пакет или нет?

- Да нет... Я не помню, чтобы давал, да и зачем.

- Вот видишь. Значит, к тебе это отношения не имеет. Ты можешь только посочувствовать ему, утешить.

- А вдруг, я путаю...

- Галочка, но ты одна из самых "трезвых" женщин, кого я вообще знаю! Ты аб-со-лютно не рассеянна. И потом ты ответственна.

- Ира! Перестань мне льстить!

- С каких это пор холодная констатация фактов называется лестью. Да и потом, мы сейчас проводим расследование обстоятельств - здесь важна беспристрастность и даже если нужно, нелицеприятность.

- Ира, но что же мне делать? Он сердится...

Ирине очень захотелось сказать: "А послать его к черту!", но она, конечно сказала другое.

- Галочка, ты же ведь его понимаешь - он сейчас неадекватно все воспринимает, в пакете, видимо, что-то крайне важное, потом, ты же знаешь, у мужчин это бывает - детское желание переложить что-то на другого, взрослого. Ты получаешься старше, мудрее. Скорее всего, он через очень короткое время обнаружит свой пакет в немыслимом месте, вздохнет с облегчением и кинется перед тобой извиняться. Вот и все.

- Да, но я не подозревала, что он может говорить так отрывисто, даже зло...

Ирина почему-то удивилась, она не догадывалась, что ее милая подруга все же такая наивная. Хорошо ли это?

- Галя, сама знаешь, в людях, в нас всех, много всего, отчего же не быть и раздражительности? А потом, это же он не на тебя - на ситуацию сердится.

- Да, но мой покойный муж... Он никогда не позволял себе... Неужели я должна теперь позволить...? - в Галиных словах была обида, боль, чувствовалось, что она еле сдерживает слезы.

- Галочка! Да конечно, не должна! Ты должна поступать только, как чувствуешь. У тебя есть свой мир, в нем свои законы - ты долго и счастливо жила в браке. Ты знаешь, что это такое. Конечно, это знание нужно беречь и охранять. Но скорее всего, все-таки утрясется. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива!

- Спасибо, Ириш, извини, что глупостями этими тебя потревожила. Ты позвони мне сегодня вечерком, ладно? Проведай.

- Конечно. Целую.