Soul(less) (СИ)

Не прошло и двух минут, сперма обожгла воспалённую слизистую, стекая на молочно-бежевый ворс ковра, оставляя на нём влажные следы похоти вперемешку с розовостью лопнувших внутри Дэйзи капилляров. Капитан Роджерс времён сороковых крючился в агонии за бетонными перекрытиями в той наглухо забитой части сознания, которая ещё могла отвечать за свои поступки. Новому Стивену Роджерсу этого было катастрофически мало.

Он позволил ей отползти, заправил член в штаны и стащил с себя толстовку, в которой после всего жарко стало до одурения. Роджерс не смог подняться с пола, пока белый крашеный потолок не стал давить на сетчатку. В ушах звенело, а грохот крови в висках вперемешку с безостановочным пиздежом из телеящика заставил пару раз удариться затылком об каменную кладку, пока отрезвляющая боль не вынудила подняться коленками в пол и увидеть дело рук своих. Её голые, стёртые в ссадины колени и острые, как срезанные крылья, лопатки заставляли мятущееся под горлом сердце качать кровь с перебоями, а совесть заснуть в глубоком трансе, за гулкой пустотой черепа, будто последние мозги утекли за резинку трусов. Стив не понимал, что натворил, и до скрежета зубов не хотел ничего понимать. Не сейчас.

Даже помня их последнее свидание, после которого ей пару дней больно было сидеть, Дэйзи всё ещё надеялась, что с неё довольно, и Роджерс, наконец, привычно свалит в закат. Всё повернулось на сто восемьдесят градусов, ведь недавно она рыдала от тоски, а сейчас всей душой желала, чтобы он ушёл и больше не возвращался. Дэйзи собрала конечности в кучу, привалившись спиной к сиденью дивана, дрожащими от адского напряжения руками оправляла спущенные лямки и скатывала со щиколоток изодранные в клочья чулки. Сознание затуманилось. Ей хотелось нажраться, выкурить пачку Мальборо, пока не закружится голова, отмыться в душе и сдохнуть. Последовательность значения не имела.

— Жаль, нигде не пишут, какой ты мудак на самом деле. — Голос сорван беззвучными всхлипами, природная, обволакивающая слух хрипотца проявилась отчётливее, глуше, сильнее дразнила слуховые рецепторы, возбуждала, условным рефлексом заставляя хотеть это хрупкое тело снова и снова.

— Мудак, значит? А может так оно и есть? Может, вас всех обманывали? — Зверь внутри давно одержал верх, черта пройдена, от сделанного уже не отмыться, а сдерживать себя сейчас — безумие.

Роджерс схватил её за щиколотку и дёрнул к себе. Тело проехалось по полу, сметая за собой диванные подушки и сворачивая в гармошку коврик, об который болезненно стиралась натянутая на позвонках кожа, пока он снова и снова вбивался в обессиленный организм. Дэйзи затихла и позволила сознанию отключиться — инстинкт самосохранения приказал ей расслабиться, чтобы ограничить количество травм. Где-то она читала об этом…

Холодная полоса рассвета вором кралась в пространство притихшей квартиры, разбрасывала бесформенные линялые отсветы на серой плиточной кладке коридора, когда Роджерс прошлёпал по ней босыми ногами, чтобы отлить. Хреновая координация и отупляющая лёгкость в мышцах едва не пронесла тело мимо дверного проёма, заставляя стукаться об косяки, будто он впервые в жизни пьян в стельку. Прокушенная губа покрылась коркой запёкшейся крови, саднила, вынуждая раз за разом в бессознательном жесте проходиться по ней языком. Кафельная стена охлаждала пылающий лоб и свободную ладонь, шорох воды сливного бачка перешёптывался с белым шумом из гостиной — вещание давно прекратилось, а выключить ящик так и не дошли руки.

Когда Роджерс увидел высохшую, бордовую мазню чужой крови на стволе собственного члена, на него обломками бетонных глыб рухнуло осознание того, что он натворил.

========== Глава 10 ==========

Внутри что-то с шумом оборвалось и ухнуло куда-то вниз. Немой ужас, пронзивший стрелой легкие, отразился кривой гримасой на безупречном, бледном лице, которое Роджерс спрятал в моментально взмокших ладонях. Грохочущее сердце разрывало грудную клетку безмолвным осознанием, расшвыривая по организму огненные вихри. Он медлил, занося ногу над порогом, растягивая шаги до места, где в последний раз оставил Дэйзи.

Провалы в памяти до полного выключения сознания и контроля над своими действиями сегодня случились впервые. Перед глазами мелькали ночные кадры, вывороченные до неузнаваемости, исхлёстанные вдоль и поперёк кроваво-алыми полосами, будто не его собственные, а подсмотренные откуда-то сверху. Каждый вырванный кусок воспоминаний вгрызался осколком под кожу, лишал кислорода, выворачивал шкуру наружу с каждым шагом к приоткрытой двери ванной, откуда к его босым ногам тянулся липкий, ржавый язык света.

Он не мог этого сделать. Кто угодно, только не он. Подсознание бросало разуму последние спасательные круги оправдания, чтобы и без того расшатанная психика не слетела ко всем чертям с орбиты в чёрные, бездонные дали, откуда уже не возвращаются. Он не мог сделать то, за что до посинения ненавидел опустившихся мразей, он не мог издеваться над слабой, безвинной душой, которых поклялся защищать ценой жизни. Он не мог…