Сова была раньше дочкой пекаря

Ритм и принципы поведения Великой Матери обусловлены переживаниями ребенком ритма его собственного тела и космического ритма дня и ночи, а также времен года. Этот ритм обусловливает жизнь всего органического мира, и основные ритуалы человечества настроены на него… Через гармонию между собственным ритмом ребенка и ритмом его матери — который на этапе самых ранних отношений переживается идентичным его собственному — образ матери становится для ребенка образцом и внутреннего, и внешнего миров… Источник ранних и наиболее базовых матриархальных принципов поведения в связи с этим следует искать в гармонии между еще не расщепленной целостностью ребенка и самостью, которая переживается через мать [135].

Нойманн продолжает свою мысль, уточняя, что, если эти ранние отношения нарушены, ребенок обвиняет себя, и «быть нелюбимым» становится для него синонимом «быть ненормальным, виноватым, одиноким». Позже самость самой девочки становится Ужасной Матерью, чье неприятие отнимает у ее собственного ребенка право жить. В связи с тем что девочка переживает Анимус матери как враждебный, развивается парадокс. Она начинает воспринимать любой другой, более высокий, упорядочивающий принцип как угрозу для своей психики. Психика реагирует страхом, но этот страх — это страх хаоса.

Если самые ранние отношения позитивны, тогда девочка может выдержать столкновение с более высоким упорядочивающим принципом, потому что преобладание принципа Эроса дает ей смелость принять негативное превосходство. Она может умереть и знать, что родится вновь. Однако если ранние отношения негативны, испуганное Эго, которому инстинкт самосохранения преждевременно дал толчок к развитию, заменяет механизмами агрессии и обороны уверенность, которою негативная мать была неспособна дать [136].

Нет ничего удивительного, что в обществе, в котором столь многие матери утратили связь с ритмом своей собственной природы, страх жизни является основополагающим для многих личностей. У ребенка, которому не позволяется жить в соответствии со своими собственными непосредственными ритмами, развивается леденящий страх оказаться во власти собственных инстинктов, потому что он отрезан от своей собственной внутренней Сути и в результате этого отрезан от действительности жизни.

Такой ребенок вырастает в женщину, которая просто-напросто не понимает фемининного принципа. Для нее «быть восприимчивой» означает оставить контроль, открыться Судьбе и устремиться сквозь хаотическую тьму в бездонную пропасть. Но не раскроются любящие руки, чтобы поймать ее во время падения. И поэтому она не смеет отдаться Жизни — последствия могут быть смертельными. Даже если бы дверь ее клетки была открыта, она не посмела бы выйти. Если бы она поступала соответственно своим собственным инстинктам и озвучивала свои чувства, она стала бы уязвимой для вызовов Судьбы. Лучше стараться удерживать контроль, храня молчание и играя роли дочери, жены и матери так, как она их понимает.

В самом деле, она, возможно, делает единственный выбор, на который способна. Сдаться Великой Матери — значит принять жизнь как она есть: зима сегодня, весна завтра, жестокость бок о бок с красотой, одиночество, следующее за любовью. Отказаться от сопротивления можно только тогда, когда человек знает, что любящие руки матери — или, возможно, распростертые крылья Снятого Духа — раскрыты, чтобы подхватить падающего ребенка. Во время решающего кризиса у человека на самом деле может не быть выбора.

Женщина с ожирением переживает растерянность, вызванную противоречивыми требованиями. Ее одержимость весом защищает ее от сознательного столкновения с противоположностями — столкновения, являющегося единственным способом достигнуть целостности, о которой она так мечтает. Ее фемининный инстинкт говорит ей как женщине, что она должна сдаться, но ее пугает потеря контроля, которого на самом деле она лишена. В то же время она знает, что не смеет сдаться из-за страха, что реализуются ее худшие кошмары: любящих рук здесь нет. Так же и любимый мужчина не может быть и любовником, и заместителем матери. Ее исцеление должно прийти сквозь пропасть отсутствующей женственности.

Пищевой, сексуальный и религиозный комплексы