Совдетство 2. Пионерская ночь

Став опытным баюном, я решил облегчить себе задачу, ведь рассказывать историю с одним главным персонажем, продолжая ее и развивая, проще, чем каждый вечер придумывать что-то новенькое. В конце концов даже летающие гробы с мертвыми вожатыми на пятый раз надоедают. Но где взять такого героя, который будет неослабно интересен? И я его нашел!

В четвертом классе мы с ребятами посмотрели фильм «Три мушкетера». В кинотеатре «Радуга» на Бауманской улице, напротив кукольного театра, он шел в черно-белом виде, а потом разнесся слух, что якобы в «Новаторе» на Спартаковской площади его крутят во всей широкоэкранной и цветной роскоши. Мы помчались туда и обомлели – так и есть: голубые плащи, алые перевязи, черные шляпы, золотые полновесные пистоли и алмазные подвески, искрящиеся так, что от восторга слепнут глаза. На другой день я побежал в самый конец Бакунинской улицы, в детскую библиотеку имени Усиевича, чтобы взять книгу про трех мушкетеров, но она была, конечно, на руках.

– А еще что-нибудь Александра Дюмы́ у вас есть?

– Александра Дюма́, – поправили меня. – Увы, нет. Но тебе, мальчик, еще и рановато читать такие романы.

– Я кино видел!

– Кино одно, а книга совсем другое.

Ага, это мы знаем! Если книжка интересная, значит, ты до нее еще не дорос, а если в буфете кончились эклеры, не надо огорчаться, ведь пирожные теперь не то что до войны, они невкусные, в них вместо масла маргарин кладут. Знаем, ученые!

И тогда я полетел в библиотеку имени Пушкина, что возле Елоховской церкви. Но заходить в полумрак, пахнущий ладаном, я не стал, так как у входа не было ни одной прислоненной к стене гробовой крышки. Не интересно! Но вот однажды там отпевали совсем молодую девушку, красивую и страшно бледнолицую, вроде мима Енгибарова. Родные и близкие плакали в голос, никак не могли напрощаться с тяжелой утратой. А любопытные шептались, что умерла она-де от белокровия и могла спастись, если бы ела каждый день сырую печенку, но девушка даже в вареном виде ее ненавидела. Так и угасла во цвете лет накануне свадьбы. Жених в черной рубашке кричал страшным голосом на всю церковь и не давал выносить гроб. Жуткое зрелище…

В библиотеке имени Пушкина работала Софья Борисовна, которая ко мне тогда очень хорошо относилась за то, что я быстро проглатывал и возвращал книги, не задерживая и не загибая страницы, как некоторые. Она, видимо, из-за непрерывного чтения, а это не удивительно, когда вокруг столько интересных книг, носила очки с лупами вместо стекол. Кстати, в кондитерских и колбасных магазинах продавщицы тоже всегда толстые из-за неодолимой близости вкусных продуктов.

– «Три мушкетера»? – озадачилась Софья Борисовна. – Рановато тебе. Да у нас и нет в наличии. Возьми лучше «Робинзона Крузо» в пересказе для школьников.

– Нет уж… – обиделся я.

– Ладно, погоди-ка, узнаю в юношеском абонементе! – И она ушла.

Мальчики и девочки, бродившие вдоль низких детских полок, выбирая что-нибудь почитать, смотрели на меня с глубоким уважением, а я от гордости насупился. Библиотекарша вскоре вернулась с толстой книгой, на обложке были нарисованы две скрещенные шпаги и золотыми буквами оттиснуто длинное название «Виконт де Бражелон», или Десять лет спустя». На толстом корешке внизу стояла римская цифра – III.

– Вот, есть только третий том «Де Бражелона», но ты все равно ничего поймешь… Потерпи два-три года…

– Почему?

– Это не для детей. Да и начала ты не знаешь. Возьми лучше «Робинзона Крузо».

– Пойму! – твердо и громко, чтобы слышали все остальные, пообещал я.

– Ну, попробуй… – вздохнула Софья Борисовна.

Она привычным движением вынула из бумажного кармашка на внутренней стороне обложки картонку, на которой разными почерками были написаны фамилии тех, кто уже читал эту книгу. Обмакнув перо в чернильницу, библиотекарша аккуратно вписала в пустую графу «Юра Полуяков», потом занесла название в мой абонемент, промокнула влажные буквы тяжелым пресс-папье с округлой подошвой и, почти не глядя, втиснула складную картонку в длинный ящик – между буквами «П» и «Р».

– Зря ты не взял «Робинзона Крузо»…

Домой я нес «Виконта де Бражелона» не в портфеле, а под мышкой, названием наружу, нарочно, чтобы прохожим был хорошо виден и ясен круг моего чтения.

Приготовив наспех уроки, я сделала себе большой бутерброд с маслом, посыпанным сахарным песком, лег на диван, открыл первую страницу, откусил и, гордясь собой, прочитал: