Совдетство. Узник пятого волнореза

…Море раскинулось перед нами ослепительно-бирюзовое и неподвижное: ни волны, ни морщинки на поверхности, вода такая чистая, что видно, как мальки суетятся между прибрежными камнями. А ведь совсем недавно грязные пенистые валы перехлестывали через бетон и чуть не унесли лодку Ардаваса, млевшего теперь, подставив солнышку живот, дрябло свисавший на черные сатиновые трусы. Башашкин подошел к нему, подсел, и они заговорили о своем прекрасном прошлом. Тетя Валя не сразу, но высмотрела просвет между телами, впритык лежащими на гальке. Курортный народ, соскучившись по загару, заполонил весь пляж, и я, пробираясь к свободному местечку, чуть не отдавил чью-то волосатую руку.

Купающихся у берега набилось как сельдей в бочке. Зазевавшись, легко можно было получить пяткой в глаз. Заходя в воду, я на всякий случай вставил пику в трубку, как в ножны, чтобы не задеть кого-нибудь острием. Помня о не зажившей окончательно спине, я отправился на охоту в старой красной майке, что вызвало иронический интерес плещущихся остряков:

— А в пальтишке плавать не пробовал, пацан?

Равнодушно надвинув на лицо маску, я вставил в рот загубник, продул трубку и, энергично работая ластами, оказался вскоре в счастливом морском одиночестве за буйками, которые словно бутоны огромных кувшинок покачивались, как на длинных тонких стеблях, на канатах, привязанных к утопленным чугунным чушкам. Иногда так хочется отдохнуть от цивилизации, помолчать, подумать о жизни, о Зое… Человеку всегда есть о чем поговорить с самим собой, разумеется, не вслух, а то могут отправить в Белые Столбы.

В прозрачной воде можно было рассмотреть каждую веточку бурых водорослей на кряжах, уходящих в синюю глубину, сосчитать чешуйки на серебристом рыбьем боку, изучить содержимое желудка большой медузы, медленно плывущей, пульсируя голубоватым прозрачным куполом. Дотошные карасики, измучившись без впечатлений в мутном штормовом море, окружили меня со всех сторон, таращили любопытные круглые глаза, а один даже осмелился ущипнуть за волосок на ноге, приняв его за червячка. В голове, как часто бывает у меня, неотвязно крутилась утренняя песенка: «Купила мама Леше отличные галоши…»

— Ах, так! Кусаться? Ну, караси, пощады не проси! «Галоши настоящие, красивые, блестящие…»

Чпок — есть! Пронзенный карагёз, дымясь коричневой кровью, закрутился на пике. С почином вас, Юрий Михайлович! «Хоть даже и захочешь, а ноги не промочишь!» Я достал из плавок мешочек с затягивающейся горловиной и сунул туда первую добычу. Ну-с, продолжим! «Не терпится Алеше надеть свои галоши…» Глупые караси сообразили, что их безжалостно гарпунят, когда от стайки осталось две-три рыбешки. «Галоши настоящие, красивые, блестящие…» Тут, видно, до карагёзов дошла страшная опасность, и они моментально, как по команде, исчезли. «И хочется к тому же скорей пройти по луже…» Но садок был уже почти полон, тяжело висел на моем запястье. И тут мне повезло: мимо, обходя по касательной, пронесся косяк чуларок. «Домой с прогулки Леша пришел в одной галоше…» Я выстрелил наугад, просто так, навскидку — и, о чудо, узкое тельце, как серебряный пропеллер, завертелось на гарпуне. «Галоша настоящая, красивая, блестящая…» Едва определив добычу в мешок, я заметил внизу на песчаной прогалине подозрительный продолговатый камень. «И мама удивилась: „Алёша, что случилось?“» Не может быть! Я ощутил в теле счастливую оторопь и, стараясь не терять многообещающую находку из виду, вынырнул, отдышался, набрал полные легкие воздуха и ушел на глубину, приблизившись насколько возможно к камню. «Ответил маме Лёша: „Я кошке дал галошу…“» Так и есть — здоровенный морской ерш! «Галошу настоящую, красивую, блестящую…» Притаившись у скалы, он напоминал отколовшийся кусок — не отличить, такого же цвета, для пущей достоверности, чтобы не выделяться, хитрая рыбина прижала острые спинные плавники, а хвост сложила, как веер. «Мне кошку жалко стало, босой она гуляла…» Лишь хорошенько приглядевшись, можно было различить большие темные глаза, подернутые серой пеленой, и едва вздымающиеся жабры, похожие на обвислые щеки бульдога. «Ведь некому галошки купить для бедной кошки…» Теперь главное не спугнуть! Я натянув резинку, подвел острие как можно ближе… «Чтоб ей не простудиться, решил я поделиться…» …И выстрелил точно в бок. В тот же миг случилось дикое превращение, я даже отпрянул в испуге. «Но мама за галошу сердита на Алешу…» Ерш, прикидывавшийся камнем, ожил, взметая со дна тучу ила, распахнулись глаза, глянцево-черные, как большие пуговицы, полосатые плавники распустились страшными иглами, а жабры оттопырились так, что наружу вылезла алая дышащая бахрома. «Галошу настоящую, красивую, блестящую…» Разевая огромный обиженный рот, ерш дергался, извиваясь на пике, из раны клубилась бурая кровь… «А он не понимает, за что его ругают! А он не понимает, за что его ругают!»