Совершая убийство, или Политическая экономия прав животных

В книге An Unilateral Order: The Roots of Our Destruction of Nature («Односторонний порядок: причины, по которым мы разрушаем природу») Джим Мейсон проводит аналогичный анализ, прослеживая, как человечество со временем пришло к идеологии, которая предполагает «покорение» природы [155]. Хотя идеи Мейсона отличаются от концепций Букчина по ряду причин, Мейсон также отмечает деформацию, которую он называет «доминизмом» над миром природы, уходящую корнями в самые значимые традиции современного общества, включая христианство, завоевание Нового света и Просвещение. Считая животных частью природы, Мейсон вводит понятие «мизотерия» [156], чтобы передать глубокую ненависть к животному как «другому», которую заключает в себе масштабное доминистское развитие истории человечества. Утверждение нашего господства над животными — непосредственными представителями природы — понимается как способ утверждения нашего господства над природой в целом. В основе мизотерии лежат те же механизмы, которые упоминает Букчин. Мейсон пишет:

«Поскольку животные так хорошо олицетворяют природу в целом, это может означать ненависть и презрение к самой природе — особенно в её аспектах, связанных с животными. Например, по выражению одного писателя, у природы “клюв и когти обагрены” — то есть она кровожадна, как хищное животное. Другая версия той же идеи гласит, что “человек человеку волк”. Это мизотеричные представления, поскольку они показывают животных и природу свирепыми, жестокими, низменными и ничтожными» [157].

И Букчин, и Мейсон обращают внимание на мощное влечение к господству, лежащее в основе нашего современного общества. Это влечение распространяется не только на природу, но и на «других» людей, которые оказались за пределами господствующего класса или социальной группы, равно как и на животных, которые, по словам Мейсона, являются частью природы и её явным символическим представлением.

Очевидно, что наше господство над животными переплетено с господством над другими людьми, а также над природным миром, на что указывает Букчин. И хотя Букчин никогда не уделял большого внимания животным в своих работах, его теорию можно использовать для критического осмысления превосходства человека над ними и природой. Букчин даёт нам инструменты для осмысления и анализа эксплуатации животных в рамках порядка иерархии и господства, которые нам завещали предки и которые вредят нам и нашим отношениям с миром природы по сей день. Если социальные проблемы неотделимы от более масштабных экологических проблем, подход Букчина побуждает к интегративному подходу, который обращает внимание на необходимость преодоления всех форм иерархии и господства, если мы хотим преодолеть хотя бы одну. Кроме того, концепцию Букчина о «равенстве неравных» легко можно применить и к другим существам, помимо людей, с которыми мы делим этот мир, в обществе, воссозданном на принципах взаимодополняемости. Любой, кто всерьёз говорит об уважении интересов животных и не хочет, чтобы они страдали по нашей вине, фактически опирается на обширную традицию «равенства неравных».

Призывая нас подумать об иерархии и господстве, Букчин убеждает искоренить и переосмыслить наши повседневные идеалы, оправдывающие эксплуатацию и угнетение. Точно так же мы можем использовать эту теорию, чтобы раскрыть унизительную иерархию, на которой строятся отношения человека к животным. Приучившись не доверять природе в процессе разрушения культурных и социальных установок органического общества, мы начали презирать её, воспринимать, как угрозу. Как отмечает Мейсон, это проявляется в нашей манере сравнивать людей с животными: используя в основном негативные определения, мы называем неряшливых «свиньями», опасных — «хищниками», а самых ничтожных — «животными». Эти символические определения подкрепляются культурными и экономическими практиками, которые подчиняют животных нашим желаниям, несмотря на то, что они чувствуют боль и страдают, как мы. Мы делаем это просто потому, что можем, и потому, что это выгодно — это определённо не является вопросом необходимости. Однако больше всего вызывает беспокойство, что большинство людей не понимает, почему подобный уровень подчинения и господства неприемлем. Усвоив принцип иерархии, большинство людей просто утверждает, что одного факта нашей «человечности» достаточно, чтобы оправдать продолжающееся господство над животными. Тем не менее, это невероятно слабое оправдание для любого морального действия.