Совершая убийство, или Политическая экономия прав животных

Пример подобного мышления можно найти в работе Тибора Махана, автора книги Putting Humans First: Why We Are Nature’s Favorite («Ставя человека во главу угла: почему мы — любимчики природы») [158]. Махан пишет, что он — убеждённый видист, и считает это «фактом» человеческой натуры. По его мнению, видизм «морально обязателен, если счастье и успех — достойные устремления человеческой жизни» [159]. Опираясь на «иерархию классов живых существ», Махан пишет, что некоторые из них «более низкого качества, другие — более высокого», и продолжает оправдывать господство над животными, заявляя, что они не обладают рассудком и посему «ниже» людей. Вдобавок Махан утверждает, что для человека «естественно» эксплуатировать природный мир (включая животных), поскольку большие и малые создания делают то же самое со стоящими «ниже» в природной иерархии.

Как метко подмечает Букчин, подобное иерархичное мышление об исходной кровожадности природы является остаточным продуктом распада органического общества и внедрения отношений принуждения в наш общественный строй. Подобным образом доводы в пользу превосходства и «естественного порядка вещей» во все времена использовались для оправдания господства над группами людей, чаще всего — женщинами и людьми другого цвета кожи. Сексист полагает, что сам факт принадлежности к мужскому полу делает его лучше женщины, расист считает, что сам факт его принадлежности к определённой расе делает его лучше человека другого цвета кожи, видист убежден, что сам факт его принадлежности к человеческому виду делает его лучше животных. Во всех этих случаях разделение на своих и чужих как процесс господства и иерархического мышления создаёт категории, которые разрушают взаимодополняемость и служат для оправдания эксплуатации не только на межличностном уровне, но и на уровне общественного порядка. Короче говоря, иерархичное мышление создаёт предрассудки, которые усиливаются и воспроизводятся экономическими и идеологическими структурами.

Однако Букчин и другие анархисты предлагают масштабную критику иерархии на всех уровнях общественного строя и признание системного характера господства и эксплуатации. Более того, Букчин также выступает за радикальную социальную программу, которая стремится реорганизовать общество на новых принципах, признающих взаимодополняемость, поощряющих взаимопомощь, которое стремится обеспечить всем членам социума возможность внести свой вклад и жить в нём полной жизнью. Только такое общество, основанное на гармонии человеческих отношений, сможет обрести гармонию с экосистемой и, следовательно, с животными как частью природы. Хотя то, что предлагает Букчин, является в большой мере утопическим видением либертарного муниципализма, управляемого прямой демократией, он подчёркивает, что нам следует уже сейчас организовывать свою повседневную жизнь таким образом, позволяющим формировать новую культуру. Мы должны бросить вызов иерархии в нашей собственной жизни и существовать, развивая взаимосвязь с другими. Если мы относимся к этому серьёзно, всё имеет смысл, только если мы начнём систематически замечать и искоренять иерархичное мышление и поступки из своей жизни. Только так мы сможем переосмыслить свои отношения друг с другом и с природным миром скорее как взаимодополняющие, чем господствующие и захватнические. Такой подход можно использовать для поощрения общественно важных действий и социальных изменений, которые сочетали бы различные виды борьбы за свободу.

Лишь используя интегративный, комплексный и вдумчивый подход ко всем видам угнетения и иерархии, мы можем надеяться построить другое общество. Одной борьбы с капитализмом недостаточно. Нужно бороться с исконной причиной иерархии, которая уходит корнями во времена ещё более давние, чем эпоха зарождения современного капитализма.

Двигаясь вперёд

Мы господствуем над животными, находясь с ними в отношениях унизительной иерархии и превосходства. В качестве нашей собственности, мы эксплуатируем их как товары и для производства товаров. Несмотря на то, что данный механизм уходит корнями в нашу историю намного глубже, чем зарождение современного капитализма, очевидно, что повсеместное проникновение и интенсивность капиталистических отношений способствовали углублению и распространению этой эксплуататорской системы. Учитывая сказанное, борьба против эксплуатации животных означает одновременно борьбу против механизмов господства и угнетения в нашей культуре и экономике на всех уровнях общественного устройства. Лишь тогда мы сможем преодолеть товаризацию животных и превращение их в собственность, а также эксплуатацию людей, которая лежит в основе нашего уклада.

В следующих главах я рассмотрю вопрос о том, что эти идеи значат для возрождения движения за права животных как движения, полностью отрицающего все виды иерархии и превосходства.

Глава IV.

Права и бесправие животных