Совесть. Происхождение нравственной интуиции

Согласно некоторым религиям, нравственность проистекает из божественной сущности. Фома Аквинский (ок. 1225–1274), представлявший Бога абсолютно рациональным, считал, что вместе с божьей благодатью человек получает знание о своих моральных обязательствах. Абсолютно рациональный Бог снабжает нас рациональными директивами, позволяющими человеку, который старается жить в соответствии с десятью заповедями, понять, хорош или плох его конкретный поступок. Сталкиваясь с нравственной дилеммой — например, касается ли заповедь «Не убий» животных или преступников, осужденных на смертную казнь, — если мы приобщились благодати, то поступим рационально, поскольку Господь наделил нас необходимым знанием. Соответственно умение отличить правильное от неправильного — это уже признак приобщения благодати. Если я колеблюсь в том или ином нравственном вопросе — допустим, правомерности смертной казни, — значит, я еще не приобщилась благодати.

Концепция во многом заманчивая, однако она не учитывает расхождений в воззрениях разных религий на мораль. А всяческие разночтения — серьезный камень преткновения не только для Фомы Аквинского и его идей, но и для религиозного подхода вообще. Когда все озвучивают противоречащие друг другу нравственные суждения, ссылаясь на приобщение благодати или иную форму обретения божественного знания, возникает проблема. И как ее решать, непонятно, поскольку независимая оценка всех этих притязаний невозможна.

Еще одна щекотливая проблема заключается в том, что разногласия существуют даже между конфессиями внутри одной религии. В христианстве, например, протестанты могут относиться к использованию контрацепции и к моральному авторитету папы совсем не так, как католики. Излюбленный прием представителей разных религиозных течений — заявить, что только им ведома нравственная истина, а другие прискорбно заблуждаются. Или, грубо говоря, все остальные — еретики. В отсутствие независимых доказательств эта стратегия, скомпрометированная некоторыми неадекватными личностями, претендующими на роль Бога, затрещала по швам, и сейчас теологи ее практически не касаются.

Отметим, что в некоторых из основных религий, таких как конфуцианство и буддизм, в принципе нет представления о божественной сущности, которая заповедает нам нравственный закон (да и о какой бы то ни было божественной сущности). Отсутствие этой сущности не редкость и для так называемых «народных религий», бытующих, например, в индейских племенах Северной Америки. Как уже отмечалось ранее, нравственные принципы в этих религиях представляют собой не свод правил, врученных божеством, а что-то вроде мудрости, приобретаемой посредством опыта, подражания, размышлений.

О сверхъестественной природе нравственности написано немало, и одним из самых убедительных и влиятельных рассуждений был и остается сократический диалог «Евтифрон»[206]. По дороге в зал суда Евтифрон уверенно разъясняет Сократу, что источником знаний о благочестивом и нечестивом выступают боги, и, судя по всему, готов записать собеседника в слабоумные за вопрос о происхождении нравственности. Сократ размышляет: благочестивое любимо богами потому, что оно благочестиво (то есть само по себе правильно), или оно благочестиво потому, что его любят боги (таковым его делают слова)?

Сократ ясно обозначил дилемму: если верно первое, то Бог лишь проводник нравственных принципов, но не источник. Если же верно второе, то, что бы ни сказал Бог, все правильно, каким бы отвратительным или неоправданным ни казалось нам то, во что это выливается на практике. Евтифрон в замешательстве. Оба варианта происхождения нравственности кажутся ему неприемлемыми, но третьего не дано. Из этого следует, что попытка вывести нравственные принципы из религии не оправдывает ожиданий, поскольку вопрос о том, откуда берется наше понимание морали, остается открытым.

Многие светские философы в поисках истоков нравственного знания обращаются не к божественной сущности, а к разуму. Этот подход сопоставим с учением Фомы Аквинского в том, что источник нравственности, как и у него, рационален. Однако Бога в этом сюжете уже нет. В знаменитом эссе 1979 года «Этика без биологии» (Ethics without Biology) выдающийся философ Томас Нагель излагает эту идею так: