Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

Это нас в политическом смысле чрезвычайно укрепило на Западном фронте. Мы считали Западный фронт второстепенным, а Южный, как раньше, – первостепенным. Когда я говорил о второстепенности Западного фронта, я имел в виду то, что нам противостояли второстепенные военные силы. Мы при этом мысленно, конечно, исключали Петроград, потому что та часть фронта, в которую входит Петроград, как борец, или Петроград, как город, которому угрожает опасность, – эта часть фронта не может ни в коем случае быть второстепенной. Мы переживали период, в течение которого казалось, что судьба Петрограда ограждена и обеспечена от каких бы то ни было опасностей, и даже некоторые товарищи, полу-шутя – полу-серьезно, говорили, что не пора ли подумать о том, чтобы перенести советскую столицу снова в Петроград, перенести ее снова на берега Невы. Финляндская буржуазия увидала себя вынужденной отказаться от наступления на Петроград; эстонская буржуазия, боровшаяся с нами, оказалась вынужденной всем ходом внутренних событий и событий внешних отказаться от мысли поддерживать империалистический поход против Москвы и Петрограда. 7-я армия, которая сражается здесь и защищает нашу красную столицу, революционная 7-я армия упиралась в границы Финляндии и Эстляндии, и казалось, что у ней нет задачи: она топталась на месте, в ней создавалось настроение как бы бесцельности ее существования; в основном на границах Финляндии и Эстляндии ее задача казалась разрешенной, и мы – этого нельзя утаивать – снимали с фронта 7-й армии и хорошие части, и лучших работников, и командиров, и опытных военно-политических работников. Это, конечно, не могло не ослабить 7-й армии. Но, повторяю, больше всего ее ослабило сознание, что перед ней нет более важных, решающих задач. Это ослабило внутренний режим.

Товарищи, армия не есть естественный организм, армия не есть организм, который создается производством, хозяйственным, промышленным трудом. Те связи соединения, которые создаются в деревне, в селе, на фабрике или заводе, – я не говорю уже об отношениях, которые создаются в семье, – гораздо прочнее, естественнее, органичнее. Те связи, те отношения, которые существуют в армии, в значительной мере чувствуются каждым участником и определяются, как искусственные отношения. Каждый из нас не стремится вырваться из труда, мы знаем, что мы будем работать всегда, но каждый из нас стремится вырваться из армии, скорее закончить дело войны и перейти к хозяйственному, культурному строительству. Вот почему, когда нажим внешних обстоятельств прекращается или ослабевает, ослабевает и внутренний военный режим в армии; это и наблюдалось у вас в 7-й армии, которая считалась за последние недели армией второстепенной, не потому, что Петроград второстепенная величина, – ясно, что это не так, – а потому, что казалось, что опасность, ему угрожавшая, отходит в прошлое.