Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

Да здравствует независимая и братская Польша!

Да здравствует рабоче-крестьянская Красная Армия!

«Правда» N 180, 15 августа 1920 г.

Л. Троцкий. ОПРОВЕРЖЕНИЕ

(От Народного Комиссариата по военным делам)

В немецкой печати распространяются слухи о том, будто советское правительство не в состоянии остановить движения Красной Армии, действующей будто бы самостоятельно. Смысл и цель этих сообщений совершенно очевидный. Германская контрреволюция пытается запугать общественное мнение возможным наступлением Красной Армии – даже независимо от планов Москвы. Незачем говорить, что такие сообщения представляют собой злостную ложь. Продвижение Красной Армии вперед, несмотря на исключительную скорость, совершается с чрезвычайной правильностью, так что наиболее выдающиеся пункты занимаются красными полками, по общему правилу, в те дни, которые указывает главное командование. Самостоятельность Красной Армии выражается в том, что она прекрасно различает своих друзей и врагов и твердо знает, за что борется, но никак не в том, что она не подчиняется указаниям центральной власти, избираемой на всероссийских съездах рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов.

16 августа 1920 г.

Л. Троцкий. О ВРАНГЕЛЕВСКОМ ФРОНТЕ

(Доклад в Московском Совете Р., К., Кр. и Каз. Депутатов 17 августа 1920 г.)

Наше военное положение, товарищи, в общем, разумеется, вполне благоприятно, так как на основном фронте, на фронте борьбы против белой Польши, наши красные войска выполнили основную часть своей задачи, которую поставил им рабочий класс России, – разгромить армию белогвардейской Польши. Правда, мы сейчас задержались на подступах к Варшаве, но это было совершенно неизбежно, если принять во внимание, что с начала наступления, т.-е. с 4 июля, следовательно, за 40 дней, наши войска прошли на основном направлении 600 верст. 600 верст – это значит, в среднем, 15 верст в сутки непрерывно. Конечно, армия при этом очень сильно растягивается в тыл, тяжелые части отстают, почему и временная заминка, временная задержка перед варшавским фронтом представляет собою явление совершенно неизбежное. Мы наступали на протяжении 600 верст, – на таком же протяжении бело-польская армия отступала, а тем временем в глубоком тылу польское правительство сделало попытку организовать 2-ю добровольческую армию преимущественно, если не исключительно, из элементов буржуазных, студенчества, дворянских сынков. Как показал опыт Деникина и Колчака, в такого рода армиях много патриотизма и злобы, но мало боевого толка, и нет сомнения, что эта армия будет разбита. И если временно, на два дня, задержались наши передовые части на подступах к Варшаве, то это дела нисколько не меняет, тем более, что польский фронт сейчас раздробился на части военную и дипломатическую и имеет два центра – один в Варшаве, другой в Минске.

Вы знаете, что в Минск прибыли очень влиятельные польские господа, те самые, которые нас раньше настойчиво приглашали в сожженный впоследствии Борисов. Переговоры о перемирии и мире с нами откладывались по вине польского правительства. Это сейчас факт, понятый всем миром, не только его рабочим классом, но понятый, по-видимому, довольно основательно и империалистическим правительством Великобритании. Мирные переговоры становятся не только оселком, на котором будет испытан остаток злой воли, вернее, остаток зубов польской контрреволюции, – на этом оселке мы будем также испытывать крепость дружбы, соединяющей Францию, официальную Францию с официальной Великобританией. Мирные переговоры получают исключительное значение потому, что период вражды, свары между двумя важнейшими европейскими правительствами, английским и французским, протекает на основе неустойчивого фундамента – бурного рабочего движения.

Великобритания по всем данным, какие мы имеем из разных источников, в смысле размаха мирового рабочего возбуждения, интересов и стремления к действию, может быть, со времени чартизма не переживала такого периода, какой переживает сейчас, в связи с русско-польской войной, с русско-польскими мирными переговорами. И те ноты, какие посылает нам английская дипломатия, представляют собою только отражение, карикатурную тень, вроде зайчиков на стене, тех глубоких событий и фактов, какие происходят сейчас в английской жизни. Прежде всего, это влияние английского рабочего класса. Как бы ни разговаривали Ллойд-Джордж и Керзон, если бы в Лондоне не было съезда, на который прибыли две тысячи делегатов со всей страны, все наши ответы не читались бы от первой буквы до последней.[158]