Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории

Из всего услышанного им слагатель од заключил, что стих его впечатлил принца, и что награда последует непременно. И в назначенное время предстал перед ним в отличнейшем настроении. О, это ты, молвил принц. Рад тебя видеть. Творенье твое в стихах я внимательно изучил. И оно подвигло меня к тому, чтобы предложить тебе нечто в ответ, что, надеюсь, ты сочтешь равноценным труду своему. И протянул поэту небольшой конверт. Смотрелся он так, будто бы содержал в себе приличное вознаграждение. Но когда поэт вскрыл конверт, то обнаружил в нем совсем не то, что ожидал, – не деньги, а сложенный большой лист бумаги со столь же коротким, точь-в-точь таким же по размеру, как и его самого, стихом, сочиненным принцем. И суть стиха того состояла в том, что мысли излагать надлежит, действительно, доходчиво и кратко. Но вот с наследником престола, не говоря уже о короле, делиться следует только теми из них, которые заслуживают внимания, дабы не сожалел потом никто о потраченном без пользы времени. Ведь время – это самое дорогое, что есть у человека. Такая вот забавная и поучительная история, почерпнутая автором этой книги из увлекательного сочинения Роберта Лейси об Аравии и Доме Са’удов.

Когда в апреле 1963 г. Са’уд возвратился из-за границы в Эр-Рияд, то обнаружил, что фундамент своей власти в стране Файсал укрепил уже настолько прочно, что в очередной раз подвинуть его от дел едва ли удастся. Указывала на то и петиция, поданная ему 39 его братьями – с требованием о передаче всех властных полномочий в стране в ведение наследного принца Файсала, оставаясь при этом лишь номинальным главой государства.

После очередного отъезда Са’уда на лечение за границу Файсал поснимал его сыновей со всех сколько-нибудь важных государственных постов, а также удалил из столицы большую часть состава королевской гвардии, лишив тем самым короля его действенных инструментов, которые он мог бы использовать в очередном раунде их противостояния.

Вернувшись в сентябре 1963 г. в королевство, Са’уд все же предпринял попытку (весной 1964 г.) восстановить свой контроль над страной. Задумка не удалась. И на основании требования Семейного совета, поддержанного, как уже говорилось в данном разделе книги, улемами, родоплеменной знатью и Национальной гвардией, король Са’уд подписал отречение, и в январе 1965 г. покинул родину (17*).

Став королем и взойдя на престол, Файсал обратился с посланием к нации. Говоря о внешнеполитическом курсе страны, заявил, что Королевство всецело поддерживает Устав ООН и выступает за всеобщий мир, за разоружение, разрешение конфликтов мирными средствами и за право наций на самоопределение (18). Москва и Эр-Рияд обменялись поздравлениями. Король Файсал разрешил советскому журналисту посетить Саудовскую Аравию (впервые, кстати, с 1930-х годов), и высказался в том плане, что не видит препятствий к улучшению отношений с Советским Союзом (19).

На все это не могли не обратить внимание в Москве. Более того, решили воспользоваться приходом к власти нового, «здравомыслящего монарха», и попытаться восстановить отношения с Эр-Риядом. Однако задумка не удалась. На сей раз преградой тому стала вовлеченность Советского Союза в события в Йемене – выступление Москвы на стороне йеменцев-республиканцев и их союзников египтян-насеристов. Прошло какое-то время и о короле Файсале в странах «социалистического лагеря» заговорили уже совершенно по-другому, – как об «аравийском правителе-символе арабской реакции», состоящем на службе у мирового империализма (20).

22–24 августа 1965 г. в Джидде прошла встреча президента Египта Г. А. Насера с королем Саудовской Аравии Файсалом (правил 1964–1975). Посвящена она была йеменской проблематике. За спиной Г. А. Насера довольно отчетливо просматривался силуэт Советского Союза, сторонника республиканцев в гражданской войне в Йемене. Одним из подтверждений тому стало направление в Йемен двух советских судов с оружием (21). Кстати, прибыли они в Йемен одновременно с переброской туда дополнительно 6 тысяч египетских военнослужащих. Эта совместная акция Каира и Москвы имела ярко выраженную политическую окраску – с прицелом на то, чтобы оказать соответствующее воздействие на Эр-Рияд, союзника йеменских монархистов.