В ходе переговоров с йеменским властями Г. Астахову, согласно инструкции Л. М. Карахана от 07.05.1928 г., надлежало «закрепить возможность постоянной работы в Йемене нашей торговой агентуры». До направления в Йемен «политического представительства» она должна была временно исполнять также функции «по обеспечению наших политических интересов в Йемене».
Йемен, как явствует из этой инструкции, рассматривался советским руководством в качестве одного из звеньев в цепи восточных государств, которые, по замыслу Москвы, должны были противостоять на Востоке противникам Советского Союза в лице крупных держав, и прежде всего Англии. Всячески содействуя «укреплению политической и экономической самостоятельности Йемена», подчеркивалось в инструкции, следовало ориентировать руководство Йемена на установление «дружественных и тесных связей с Ибн Саудом, Турцией, Персией, Афганистаном и Абиссинией, подводя всех их к идее о целесообразности сближения восточных государств» в целях укрепления их международного положения (19).
Следует отметить, что еще до начала переговоров по выработке текста советско-йеменского договора Советский Союз по просьбе Йемена исполнял роль посредника, если так можно сказать, между Йеменом и международным сообществом. В письме полпреду СССР в Германии Николаю Николаевичу Крестинскому (1883–1938), к примеру, Л. Карахан обращался со следующим поручением: «.Йеменское правительство просит нас поднять в европейской прессе кампанию против воздушных налетов англичан на Йемен и вообще английского нажима на эту страну. Направляю Вам несколько экземпляров. номера йеменской газеты и прошу распорядиться о передаче этого номера. в редакцию тех газет, которые могли бы это использовать» (20).
О первой аудиенции у йеменского короля Г. Астахов вспоминал так. Во дворце имама, где располагались покои короля и его канцелярия, проживал в свое время турецкий генерал-губернатор. Советскую делегацию проводили в «большую, убранную коврами комнату в полуевропейском стиле, с креслами и столом». Встреча началась беседой с Рагиб-беем, человеком, отвечавшим за связи Королевства с внешним миром. Буквально через несколько минут вошел имам. Мы приподнялись с кресел, «поздоровались по-европейски» и потом все вместе уселись за стол. Такая встреча иноземцев, как выяснилось впоследствии из разговора с Рагиб-беем, являлась дворцовой формой приема «иноверцев», хорошо продуманной протокольной службой короля. Дело в том, поясняет Г. Астахов, что имаму не к лицу было «вставать перед “неверными”», но в то же время ему не хотелось и выглядеть человеком невоспитанным, «встречая своих гостей сидя». Поэтому и появилась такая форма, «не задевавшая достоинства ни той, ни другой стороны».
Имам Йахйа, делится своими впечатлениями Г. Астахов, одетый в халат, с саблей на поясе и с четками в руках, напоминал собой «персонаж из библейских времен». Слегка тучный, с окладистой бородой, он был «активен, внимателен и восприимчив в разговоре». Глаза его, то и дело, «перебегали с одного собеседника на другого». В качестве толмача выступал Рагиб-бей. То, что говорил имам, он переводил на французский язык, а то, что мы, – на арабский.