Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории

Очищенными от кожуры кофейными зернами, сваленными в кучи, занимались сортировщицы. Работу эту выполняли жены и дочери хаммалов, то есть портовых грузчиков, а также рыбаков и лодочников. Руки и ноги некоторых из них украшали дешевые серебряные браслеты, носы – серебряные кольца, а шеи копошившихся рядом с ними голых детишек – простенькие амулеты. Бритые головы ребятишек венчали «курчавые чубы», считавшиеся у йеменцев лучшим оберегом от сглаза.

Заработок сортировщиц кофейных зерен за полный рабочий день, «от восхода до заката», составлял 10–15 копеек. Сортировали зерна кофе вручную, с помощью плетеных подносов-решет. Отсортированные зерна кофе собирали в корзины, и относили в специально обустроенные для ссыпки и хранения места. Там кофейные зерна взвешивали и расфасовывали по мешкам, весом по 100 кг каждый. Из Ходейды йеменский кофе поступал на ведущие кофейные биржи мира – в Нью-Йорк, Геную и Гамбург.

Когда в гости к советским кинематографистам, проживавшим в доме-фактории «Востгосторга», приезжал принц, то первым в помещение, согласно протоколу, входил начальник местной полиции, держа на вытянутых руках «отделанный золотом ятаган принца», символ «держателя власти» – наместника имама в Тихаме.

Если обедали у принца, то под окнами его резиденции непременно играл военный оркестр, состоявший из «15 одетых в белые одежды музыкантов, во главе с турком-капельмейстером». Надо сказать, что музыка, исполняемая ими, замечает В. Шнейдеров, переносилась с трудом. Даже верблюды, стоявшие у ограды, и те ее едва выдерживали и начинали истошно орать.

К столу подавали целиком зажаренного барашка, «начиненного рисом, изюмом и фисташками». За барашком следовал «с десяток других блюд, круто приправленных перцем, имбирем и прочими пряностями». После приема пищи переходили в кофейную комнату, где всем присутствовавшим на трапезе предлагали «кофе с кальяном». При этом кофе, приготовленным из растолченных в ступках зерен, угощали только гостей-чужестранцев; арабы попивали кишр.

Жить в Ходейде европейцу, делится своими впечатлениями В. Шнейдеров, было, судя по всему, непросто, а для здоровья – и вовсе опасно. Свидетельством тому – довольно обширное кладбище за стеной города, «приютившее» нескольких из тех, кто все же отважился приехать туда на работу. По словам сотрудников «Востгосторга», жили они в Ходейде, как на «необитаемом острове»; газеты получали с большим опозданием, и «не могли дождаться смены». Рискнули как-то вызвать семьи. Жены с детьми, оказавшись в Ходейде, практически сразу же заболели. И их пришлось срочно вывозить. Сначала – «на африканский берег, в итальянскую колонию Эритрея», а оттуда, морем, – в Одессу (39).

Автор этой книги, работавший во второй половине 1970-х годов в советском консульстве в Ходейде, может сказать, что многое из того, что видел там В. Шнейдеров в 1929 г., не изменилось и полвека спустя.

О приезде в Йемен москвичей практически сразу же стало известно англичанам в… Адене. Хотя ни одного из них в Ходейде на тот момент не проживало, сообщает В. Шнейдеров, глаза и уши у бриттов имелись повсюду. Агентов было предостаточно. Они-то и донесли английским колониальным властям в Адене о появлении русских в Ходейде, тепло и радушно встреченных к тому же наследным принцем. И в «аравийском стане англичан в Адене» поднялся переполох. Прозевав русичей в Порт-Саиде, на пути в Ходейду, англичане «ломали голову» над тем, кто они, дескать, такие; с чем пожаловали в Йемен, не спросясь у них; и с какой целью?!

Когда же англичане узнали, что русские «под видом кинодокументалистов» (как же иначе?) побывали еще и в Тихаме, у сепаратистски настроенных бедуинов из племени бану зараник, которых они также, к слову, как и итальянцы, использовали для реализации своих политических целей в Йеменском Королевстве, то обеспокоились уже не на шутку.

Встревожились и итальянцы. Объяснялось это тем, что начавшие развиваться в то время советско-йеменские торговые связи могли навредить их довольно прибыльному бизнесу в этой стране, связанному, в том числе, и с поставками оружия. Итальянский экспорт в Йеменское Королевство носил, по выражению советских дипломатов, «крайне недоброкачественный характер». Мануфактуру они поставляли «гнилую». Керосин, заметим, закупаемый в Батуми, – «разбавленный». Оружие, автомобили и аэропланы – «устарелых образцов». И продавали все это йеменцам втридорога; «раз в десять дороже реальных цен» (41). Итальянские поставщики оружия, как докладывали в Москву представители «Востгосторга», «сумели всучить йеменцам» за «звонкую полноценную монету множество старья из своих арсеналов».