Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории

Ознакомление с копиями архивных документов МИД Франции, хранящимися в отделе исторических документов Культурного фонда Абу-Даби (ОАЭ), показывает, что впервые вопрос о возможности дипломатического присутствия России в Маскате зондировался Санкт-Петербургом в 1901 году. Пионером российской политической разведки в Омане, если так можно сказать, был, похоже, В. Леонтьев, брат представителя России в Абиссинии, посещавший Маскат в марте 1901 года. Тамошний французский консул доносил в Париж, что В. Леонтьев «проявлял повышенный интерес к персоне султана». Старался понять, «насколько реальны возможности России в плане установления с ним политического диалога». Неоднократно встречался и подолгу разговаривал с ним, «с глазу на глаз» (интересное замечание, указывающее на то, что В. Леонтьев, судя по всему, знал арабский язык). При прощании с владыкой Омана В. Леонтьев подарил ему «богатый револьвер» – в знак благодарности за оказанное гостеприимство (28).

Политико-дипломатические и торговые акции Санкт-Петербурга в зоне Персидского залива, предпринимавшиеся в рамках новой политики Российской империи в этом районе мира, «политики дела», сообщали российские дипломаты, «являлись предметом пристального внимания Лондона, Калькутты и Бомбея» (29). Англичане, «создав себе прочное положение на побережье Аравийского полуострова, довольно ревниво оберегали шейхов арабских племен от возможности воздействия на них других держав». Особенно пугали их акции военной дипломатии Российской империи и деятельность ее купцов. Английские негоцианты, как докладывали российские дипломаты, делали все, что от них зависело, чтобы «помешать успеху наших коммерческих предприятий» (30). Действуя через своих торговых агентов в землях этого края, они проводили «соответствующую обработку шейхов племен» и местных торговцев, всячески настраивая их против наших купцов.

Английская дипломатия характеризовала деятельность Российской империи в Аравии и в зоне Персидского залива, «возросшую там активность русских», как «однозначно угрожавшую британским интересам». По мнению английских дипломатов, самыми болезненными для Британской империи акциями русских, крайне негативно сказавшимися на ее престиже, стали:

– демонстрация Андреевского флага кораблями Военно-морского флота России, посещавшими Персидский залив с миссиями военной дипломатии в 1900–1903 гг.;

– открытие в 1903 г. субсидированной российским правительством пароходной линии «Одесса – порты Персидского залива», что заметно содействовало продвижению коммерческих интересов России в Прибрежной Аравии и в зоне Персидского залива.

Маскат с миссиями военной дипломатии посетили крейсер «Варяг» (1901), крейсер 1-го ранга «Аскольд» (1902) и бронепалубный крейсер 2-го ранга «Боярин» (1903 г., совместно с французским крейсером 3-го ранга «Инферне»).

Миссия военной дипломатии «Асколда», к примеру, внесла, как информировали Санкт-Петербург российские дипломаты, существенную лепту в дело упрочения в зоне Персидского залива «имиджа Государства Российского как державы-друга арабов Аравии». Местные жители принимали «Аскольд» тепло и радушно. Но вот «просвещенные мореплаватели», как иронично отзывались об англичанах русские консулы, реагировали на него нервно, «видя Андреевский флаг там, где его, по их разумению, быть не должно было».

Заходы в Персидский залив таких кораблей, как крейсеры «Аскольд» и «Варяг», отмечал в одном из своих донесений русский консул в Бушире, являлись лучшей демонстрацией местному населению «истинного могущества географически отдаленной от них, но становившейся, мало-помалу, более известной им России» (31).

В 1929 г. имел место весьма интересный эпизод, не фигурировавший до сих пор в работах исследователей советско-оманских отношений. Связан он с произошедшим в январе 1929 г. резким обострением отношений между Оманом и Англией вследствие того, как говорится в архивных документах МИД РФ, что оманское племя бу ‘али объявило о присоединении их даиры, то есть традиционного места обитания, к Британской империи, и получило, якобы, на то согласие англичан. Как бы то ни было, но правительство оманского султана выступило с нотой протеста, и дало знать Москве (через Йемен и Хиджаз), что «рассчитывает на поддержку со стороны “Республики Белого Медведя”», то есть Советской России, наглядно продемонстрировавшей уже к тому времени поддержку Ибн Са’уду в его отношениях с Англией (32).