Советские полководцы и военачальники

Новый этап наступления на Москву по плану «Тайфун» немецкое командование начало 15 ноября ударом по 30-й армии Калининского фронта, которая оборонялась южнее Волжского водохранилища. Противник против нее бросил более 300 танков, тогда как армия имела всего 56 легковых танков. И все-таки дивизии вермахта с большим трудом прорвали здесь нашу оборону и начали наступать на Клин.

Врагу удалось прорваться на ряде участков Западного фронта.

Особенно тяжелый характер приобрели бои 16–18 ноября. Не считаясь с огромными потерями, враг лез напролом, стремясь любой ценой прорваться к Москве.

Именно в те дни произошел известный разговор Сталина с Жуковым. Вот как вспоминал его прославленный полководец.

«Не помню точно какого числа — это было вскоре после тактического прорыва немцев на участке 30-й армии Калининского фронта и на правом фланге 16-й армии — мне позвонил И. В. Сталин и спросил:

— Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.

— Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков.

— Это неплохо, что у вас такая уверенность, — сказал И. В. Сталин. — Позвоните в Генштаб и договоритесь, куда сосредоточить две резервные армии, которые вы просите. Они будут готовы в конце ноября, но танков пока мы дать не сможем».

Напряженность боев нарастала на всем протяжении Западного и Калпнинского фронтов. Линия нашей обороны выгибалась, казалось, противник вот-вот прорвется.

К 5 декабря немецкое наступление на Москву было все же повсеместно остановлено.

5 декабря мощным ударом Калининского фронта началось советское контрнаступление под Москвой. Момент перехода в контрнаступление был выбран не случайно. В начале декабря настал момент, когда вражеские войска выдохлись: их наступательные возможности исчерпались. Но к обороне противник еще не перешел — не было приказа Гитлера. Именно в это время и началось контрнаступление фронта, а за ним Западного. Враг был застигнут врасплох. Приказ на переход к обороне группа армий «Центр» получила лишь 8 декабря.

Начав наступление, войска Калининского фронта форсировали Волгу и повели наступление на стыке вражеских групп армий «Центр» и «Север». Бешеное сопротивление, оказанное противником на рубеже Волги, было сломлено. Начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Гальдер так писал в те дни о начале наступления Калининского фронта: «5 декабря: Противник прорвал наш фронт в районе восточнее Калинина… Фон Бок сообщает: силы иссякли.

8 декабря:…Северо-западнее Москвы начала действовать 20-я русская армия…»

Гальдер не ошибся. Через неделю, 16 декабря, Калинин был освобожден. Разгромив противостоявшую фронту 9-ю армию противника, войска Калининского фронта продвинулись на 70—120 километров на запад, нанесли противнику большой урон, захватили богатые трофеи. Операция по освобождению Калинина была одной из первых наступательных операций советских войск. Причем проведена она была при отсутствии превосходства в силах над противником — сказалось полководческое искусство Конева, четкая целенаправленная работа его штаба.

Освобождение Калинина имело большое стратегическое значение — была восстановлена прямая связь между западным и северо-западным стратегическими направлениями советских войск и обеспечено взаимодействие Западного, Калининского и Северо-Западного фронтов.

В ходе зимнего наступления Конева все время не покидала мысль овладеть Ржевом, который противник превратил в центр сильно укрепленного района. В начале января 1942 года, когда войска Калининского фронта вышли на подступы к Ржеву, Конев решил с ходу прорвать вражескую оборону западнее города ударом одной (39-й) армии, а главной группировкой, наступавшей на Сычевку, Вязьму, перерезать основные коммуникации группы армий «Центр». Однако на выполнение этого дерзкого замысла не хватило сил: продвинувшись в начале на 80–90 километров, наступавшие армии в дальнейшем успеха не имели. Это и понятно. В тот период (январь — февраль 1942 г.) наша армия испытывала острейший недостаток в боеприпасах. Промышленность, перебазированная на восток, еще не развернулась на полную мощность и не могла дать фронту необходимое количество боеприпасов. Вот как описывал этот период Г. К. Жуков: «Вероятно, трудно будет поверить, но нам приходилось устанавливать норму расхода боеприпасов — 1–2 выстрела на орудие в сутки». И это, заметьте, в период наступления! В донесении фронта на имя Верховного Главнокомандующего от 14 февраля 1942 года говорилось: «Как показал опыт боев, недостаток снарядов не дает возможности проводить артиллерийское наступление. В результате система огня противника не уничтожается, и наши части, атакуя малоподавленную оборону противника, несут очень большие потери, не добившись надлежащего успеха».