Советские полководцы и военачальники

15 сентября Гитлер принял решение об отводе войск за Днепр. Нужно было сорвать немецкий план организованного отступления и самое важное — захватить переправы через реку. Немецко-фашистское командование всеми силами старалось выиграть время и поэтому оказывало упорное сопротивление нашим войскам на промежуточных рубежах. Противник двигался к постоянным переправам у Киева, Канева, Кременчуга, Черкасс, Днепропетровска.

20 сентября 1943 года Конев принял решение разгромить отходящие немецкие войска на кременчугском и днепродзержинском направлениях, на плечах противника с ходу форсировать Днепр и овладеть плацдармами на правом берегу. 23 сентября войска Степного фронта овладели Полтавой и вышли к Днепру юго-восточнее Кременчуга.

План дальнейших действий фронта заключался в том, чтобы форсировать Днепр с ходу на широком фронте. Причем, свою основную задачу Конев видел не только в том, чтобы форсировать Днепр и захватить плацдармы на его правом берегу, но и в том, чтобы всемерно развивать безостановочное наступление в глубь Правобережной Украины. Но для этого прежде всего нужны были плацдармы, плацдармы и еще раз плацдармы.

По мере приближения к Днепру командование фронтом прилагало все усилия, чтобы штатные переправочные средства были своевременно доставлены к реке. И все же они опаздывали. Однако это не сорвало установку Конева форсировать Днепр с ходу.

Он лично выехал к Днепру: хотел сам видеть, как лучше организовать форсирование. 23 сентября он с командующим 7-й гвардейской армией М. С. Шумиловым и инженером армии В. Я. Пляскиным встретился у Нового Орлика. «Мы прошли вдоль берега, осмотрели подступы, примерно определили ширину реки в 700–800 м, осмотрели в бинокли противоположный берег, и установили, что оборона противника на том берегу пока не сплошная, — вспоминал Конев. — Все это побуждало нас, не теряя времени, начать форсирование реки и действовать решительно. Но, к сожалению, переправочных средств почти не было, не считая нескольких надувных лодок. Местность степная, леса нет и, следовательно, негде взять вспомогательных материалов для постройки плотов и мостов. Кроме лозняка, ивы, на берегу ничего не было. Правда, некоторые предусмотрительные командиры по пути собирали лодки, бочки, доски от разрушенных домов, и все, конечно, пригодилось. Но для армии этого было мало. Мы приняли решение: все, что есть в ближайших населенных пунктах (деревянные сараи, двери, крыши, бочки, плетни), использовать для плотов». В этом весь Конев: действовать, не ждать, не надеяться ни на кого, кроме себя.

В ночь на 25 сентября части 7-й гвардейской армии форсировали Днепр и зацепились на том берегу сначала за маленький клочок земли у села Домоткань. Это и было началом форсирования крупной водной преграды войсками Степного фронта.

Трудности в таком деле огромны. И нужно, чтобы войска были уверены в победе. И эту веру должны вселить в них командиры. Поэтому Конев приказал командирам частей переправиться на ту сторону Днепра с передовыми отрядами. Это тоже было его характерной чертой. Доверие к людям, близость к бойцам — эту истину он усвоил еще в 20-е годы, когда пять лет командовал полком. И сейчас, при форсировании Днепра, он приказал командирам быть с передовыми отрядами, потому что знал: это придаст уверенности солдатам, поднимет их доверие к командирам, усилит наступательный порыв. Он всегда говорил, что именно взаимное доверие имеет особую цену, потому что оно не ограничивается отношениями двух человек, а как бы по цепочке передается вниз, подчиненным. Атмосфера, при которой в войсках складывается ощущение: в нас верят, на нас надеются — на наш полк, на нашу дивизию, на наш корпус, на нашу армию, — это атмосфера, крайне необходимая на войне, влияющая на ход военных действий.

«У меня, — писал Конев, — всегда возникало чувство внутреннего протеста, когда в моем присутствии кто-нибудь из старших начальников ставил задачи своим подчиненным формально, как сухарь, не сознающий, что перед ним сидят живые люди, и не понимающий этих людей. Такой начальник обычно диктует, даже не глядя людям в глаза: «Первый пункт — о противнике… Второй пункт — о наших войсках… Третий — ваша задача… Приказываю вам…». И так далее и тому подобное. Формально все вроде верно, а души нет, контакта со своими подчиненными нет…». Сам Конев во всех случаях стремился как можно чаще бывать в боевых порядках, знать лично состояние частей, настроение их личного состава. Этого же он требовал и от подчиненных.