Советские силовики

Через месяц после назначения, 20 июня 1967 года, Андропова на пленуме ЦК избрали кандидатом в члены политбюро. После Лаврентия Павловича Берии и Семена Денисовича Игнатьева он стал первым главой госбезопасности, удостоенным высокого партийного звания. Это был подарок Брежнева, компенсация за назначение, которого Андропов не хотел, и одновременно аванс на будущее.

— Мы делаем это, — объяснил Леонид Ильич на пленуме, — для повышения роли такого политического органа, каким является Комитет государственной безопасности.

Серов, Шелепин, Семичастный в президиум (политбюро) ЦК не входили. Как и министр обороны при Хрущеве маршал Малиновский. Это считалось правильным: силовики — исполнители, а политику определяют другие.

Избрание в состав высшего партийного руководства обеспечило Андропову возможность постоянно присутствовать на заседаниях политбюро, чего был лишен Семичастный.

Почти каждый день Андропов появлялся в кабинете Брежнева с толстой папкой. Официальные бумаги поступали в ЦК через общий отдел. Но самые важные материалы Юрий Владимирович докладывал генеральному секретарю без свидетелей.

Все высшие чиновники исходили из того, что их кабинеты и телефонные разговоры прослушивают, и были очень осторожны, в кабинетах опасных разговоров не вели. В подмосковном санатории «Барвиха» построили корпус для членов политбюро. Его обслуга обязана была докладывать сотруднику КГБ, который работал в санатории, абсолютно всё, что им удавалось услышать и увидеть: как себя вел член политбюро на отдыхе, с кем встречался, что и кому говорил…

Генерал-лейтенант Юрий Васильевич Сторожев девять лет, с 1973 по 1982 год, возглавлял 9-е управление (охрана высшего руководства страны) КГБ. Он рассказывал в интервью «Комсомольской правде»:

— Мне лично страшно не нравилось, что Шеварднадзе с Горбачевым устанавливали, скажем так, неформальные дружеские отношения. Но я не вмешивался, зная, что при всех их встречах присутствовал председатель КГБ Грузии Инаури. Он должен был обо всем докладывать Андропову. Я посчитал, что не мое это дело. Оказалось, зря…

Слова генерала Сторожева подтверждают, что по существу личная охрана членов политбюро присматривала за ними. А начальник 9-го управления информировал председателя КГБ о поведении руководителей партии и страны.

Член политбюро и первый секретарь Московского горкома Виктор Васильевич Гришин вспоминал:

«Думаю, что в КГБ вели досье на каждого из нас, членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК, других руководящих работников в центре и на местах. Можно предположить, что с этим было связано одно высказывание в кругу членов Политбюро Брежнева:

— На каждого из вас у меня есть материалы…

Прослушивались не только телефоны. С помощью техники КГБ знал все, что говорилось на квартирах и дачах членов руководства партии и правительства. Как-то в личном разговоре Андропов сказал:

— У меня на прослушивании телефонных и просто разговоров сидят молодые девчата. Им очень трудно иногда слушать то, о чем говорят и что делается в домах людей. Ведь прослушивание ведется круглосуточно…»

Когда Андропов разобрался в сложном хозяйстве КГБ, то из Оперативно-технического управления вывел 2-й отдел, занимавшийся прослушиванием телефонов и помещений. Его преобразовали в самостоятельный 12-й отдел КГБ, подчиненный непосредственно председателю. Это лишний раз подчеркивало важность 12-го отдела, поскольку напрямую на Андропова выходили только разведка, 9-е управление, инспекция и секретариат.

Начальником Оперативно-технического управления был ставленник Семичастного генерал Отар Давидович Гоциридзе, бывший заведующий отделом ЦК ВЛКСМ. А во главе 12-го отдела Андропов поставил своего секретаря Юрия Сергеевича Плеханова. Контролеры 12-го отдела, в основном женщины, владели стенографией и машинописью, их учили распознавать голоса прослушиваемых лиц.

Сотрудники КГБ утверждали, что им запрещено прослушивать телефоны и записывать разговоры сотрудников партийного аппарата. Но эти ограничения можно было легко обойти, когда, например, подслушивались телефоны тех, с кем беседовал сотрудник парторганов. Смертельно опасно было высказываться о генеральном секретаре. Такие записи приносили Андропову, он сам их прослушивал и принимал решение.

Андропов хотел знать всё обо всех.

Первый заместитель министра иностранных дел Георгий Маркович Корниенко однажды приехал к председателю КГБ. Среди прочего рассказал Андропову, что в Иране опубликованы документы из захваченного студентами американского посольства в Тегеране. Там были и присланные из центрального аппарата ЦРУ биографические справки о наиболее видных советских чиновниках.

Георгий Корниенко обнаружил справку и о себе. Со смехом заметил, что ЦРУ неважно работает: не знает, что он в юности служил в органах госбезопасности и имеет звание капитана.