Советские ветераны Второй мировой войны. Народное движение в авторитарном государстве, 1941-1991

В своем письме партийному начальству Барыкин сформулировал широко распространенную после войны идею: проект сильного и организованного движения, обеспечивающего благополучие защитников родины. Как выразился в 1953 году один из них в переписке со знаменитым героем-полководцем и новым заместителем министра обороны Георгием Жуковым, ветеранам такая организация требовалась «как воздух»[737].

Согласно продуманному плану, который представил Барыкин, новое движение смогло бы легитимизировать участие ветеранов во внутренней политике, оказывая политическому руководству важную услугу – а именно разворачивая пропагандистскую работу за рубежом. Подобно многим своим единомышленникам, автор инициативы предполагал, что замысел создания подобной организации будет благосклонно воспринят в ЦК – в дальнейшем, однако, выяснилось, что эта гипотеза оказалась ложной. Впрочем, со временем сопротивление удалось преодолеть: в стране появилось и набрало силу организованное ветеранское движение, которое стало прочной опорой позднесоветского порядка. Каким же образом группе, которой официально не полагалось существовать, удалось обрести институциональный статус в советском государстве? Почему, как и в каком объеме ветераны все-таки обзавелись собственной организацией, о которой многие из них мечтали после завершения сражений?

На эволюцию ветеранского движения влияли не только давление снизу и воздействие сверху. Для его возникновения требовались изменения в государственной политике, которые смогли бы обеспечить актуализацию, легализацию и формализацию ранее сложившихся массовых чаяний, социальных отношений и организационных форм – которые, в свою очередь, влияли на то, как ветераны думали, чувствовали и действовали. Таким образом, в истории ветеранского движения целесообразнее всего видеть комбинацию социально-психологического давления снизу, сохранявшегося на протяжении всего советского периода, и тактического противодействия, оказываемого политическим руководством. Тот факт, что советское ветеранское движение не являлось примитивной искусственной креатурой государства, но имело глубочайшие эмоциональные, психологические, социальные корни, помогает объяснить, почему ему удалось пережить распад СССР и сохранить политическое влияние после 1991 года.

Барыкин, кажется, совсем не догадывался о том, что у советской власти есть давнее предубеждение против любой формы самоорганизации ветеранов в СССР. Игнорируя пожелания фронтовиков, сражавшихся в Великой Отечественной войне, политическое руководство придерживалось курса, ранее выработанного в отношении Первой мировой войны и Гражданской войны. После Февральской революции 1917 года по всей России начали возникать различные организации инвалидов-ветеранов, которые в июне того же года объединились во Всероссийский союз увечных воинов[738]. После большевистской революции делегации этого объединения несколько месяцев осаждали недавно созданный Комиссариат социального обеспечения РСФСР[739]. В ответ большевистское руководство, недовольное тем, что его чиновникам постоянно докучают, в августе 1919 года объявило союз «ненужным», а после завершения Гражданской войны вообще упразднило его. Тогда же не оправдалось и стремление некоторых большевиков, получивших увечья в боях с «белыми» армиями, обзавестись хотя бы собственными партийными ячейками: 7 июля 1919 года создание особых отделений для инвалидов-партийцев было объявлено Центральным комитетом большевистской партии нецелесообразным. Позже, в 1920-х годах, политическое руководство пресекло попытки учредить общесоюзную ветеранскую организацию[740]. Лишь нескольким локальным обществам бывших солдат удалось уцелеть в последующие годы, причем им, разумеется, было далеко до общенационального движения ветеранов[741]. Для межвоенного периода советские гонения на ветеранские организации казались уникальным явлением: во всех других воевавших странах тогда появились массовые движения ветеранов[742].