Советский век

Политбюро собиралось каждый четверг точно в 11 часов утра либо в Кремле, либо на Старой площади. В Кремле, на третьем этаже старой части здания, находились кабинет и приемная генерального секретаря. Здесь же был «ореховый кабинет» с большим круглым столом, за которым лидеры неформально обсуждали вопросы до начала заседания Политбюро. Кандидаты в члены и секретари Центрального комитета присутствовали тут же, но не принимали участия в неформальных дискуссиях.

При Брежневе заседания Политбюро были короткими. Они продолжались час, иногда 40 минут; одобрялись решения, уже заранее подготовленные. При Андропове Политбюро работало более серьезно и обсуждения длились часами. Политбюро должно было обсуждать важные назначения - это быстро делалось при Брежневе и более внимательно при Андропове.

Краткий отрывок из воспоминаний Лигачева добавляет интересный штрих к этому коллективному портрету. Однажды, вероятно в 1983 г., один из самых могущественных представителей консервативного крыла, долговременный министр обороны Дмитрий Устинов (умерший в 1984 г.), сказал неофиту Лигачеву: «Егор, ты один из нас, часть нашего круга». Фактически Устинов дал понять провинциальному новичку, что в Политбюро существуют фракции. Сам Устинов входил в группу консервативных «патриотов-государственников», и после его смерти отсутствие поддержки «наших» со стороны Лигачева, который к тому времени был уже в лагере Горбачева, ощущалась ими болезненно. Впоследствии, во время перестройки, он вернулся в консервативную фракцию. В своих мемуарах Егор Лигачев полагает, что Андрей Громыко, Дмитрий Устинов и Константин Черненко - фигуры предыдущего поколения - совершили многочисленные ошибки; они несут ответственность за то, что государство оказалось «над пропастью» в 1980-х. Однако в их пользу говорит то, что они не продолжили линию Брежнева, а оказали поддержку Горбачеву. В этом плане все они оказались выше тех ренегатов, кто в последнюю минуту ушел из политики ради собственных интересов. Громыко, например, стал первым членом Политбюро, предложившим Горбачева на пост генерального секретаря и обеспечившим ему единодушную поддержку не только в Политбюро, но и со стороны секретарей Центрального комитета. Согласно Лигачеву, положение могло быть совсем иным.

Относительно modus operandi Политбюро при Горбачеве существует интересное свидетельство в мемуарах Добрынина. Он остался почти без изменений. Главное различие было связано с личным стилем Горбачева; он стал более современным, чем при упомянутых Лигачевым фигурах. В период больного Черненко атмосфера имела гораздо больше общего со священнодействием мистического культа, чем с руководством современным государством.

Как секретарь Центрального комитета Добрынин принимал участие в заседаниях Политбюро. Он имел право излагать свою точку зрения, но не голосовать. Присутствие секретарей Центрального комитета было обязательным. Время от времени Горбачев проводил особые заседания. Голосования по спорным вопросам проводились редко: новый выдвиженец не допускал их, заявляя, что вопрос требует дальнейшего изучения и к нему следует вновь вернуться на следующем заседании. Он использовал перерыв, чтобы подготовить нужное ему решение, любил пространно ораторствовать, и заседания иногда продолжались до шести и даже восьми часов вечера. Но Горбачев вместе с тем разрешал своим коллегам высказывать собственную точку зрения; в этом плане атмосфера была более демократичной.

Во время обеденного перерыва, продолжавшегося час, все сидели за длинным столом в маленьком рабочем зале. Выбрать обед можно было из двух простых меню, алкоголь отсутствовал. За обедом беседа была более свободной и не стенографировалась, хотя персональный помощник Горбачева делал «личные» пометки.

Официально в письменном виде существовали только решения Политбюро; они передавались узкому кругу для исполнения и руководства. Наиболее важные решения хранились в особой папке. Повестку дня определял генеральный секретарь, но члены Политбюро могли дополнять или уточнять ее, но этим правом пользовались редко. Документы для каждого заседания рассылались заранее, за день или два, «главным отделом», основным исполнительным органом Секретариата. Этот отдел занимал особое место в партийном аппарате, его всегда возглавляла правая рука генерального секретаря: Константин Черненко при Леониде Брежневе и Анатолий Лукьянов, сменивший Валерия Болдина, при Михаиле Горбачеве.

Лукьянов был образованным, умеренным человеком; Болдин же узколобым бюрократом, имевшим влияние на Горбачева. Это многих озадачивало, особенно после того, как этот функционер показал свое подлинное лицо, став одним из главных участников заговора против Горбачева в августе 1991 г.