Советский век

Согласно Кеворкову, Андропов раздумывал о возможности соглашения с интеллигенцией; с ее помощью он собирался реформировать систему. Образцом для него был Анатолий Луначарский, который при Ленине знал, как общаться и сотрудничать с этой социальной группой. Высокоинтеллигентный человек, Андропов отчетливо сознавал, что партия страдает от низкого интеллектуального уровня многих кадров высшего эшелона, а также и лидеров. Частые насмешки по поводу его верности Брежневу не стоят большого внимания; ведь последнему он был обязан своим постом.

Мои слова о том, что Андропов знал истинную цену советскому руководству, подтверждаются Кеворковым. Он приводит мнение своего шефа: «Никто из нынешних партийных или государственных лидеров не принадлежит к числу талантливых политиков и не способен решить проблемы, стоящие перед страной». С точки зрения Кеворкова, новый генеральный секретарь был из их числа; он заканчивает свою книгу следующим заявлением: «Без сомнения, Андропов был последним государственным деятелем, который верил в жизненность советской системы. Но не системы, которую он унаследовал, придя к власти: он верил в систему, которую надеялся создать путем радикальных реформ».

Существует много свидетельств того, что интеллигентные политики, подобно Андропову, понимали, что система нуждается в реконструкции, ибо ее экономические и политические основы ныне оказались в угрожающем состоянии. Реконструкция могла означать только поэтапную замену ее.

Действительно ли он так думал?

Хотя его личные архивы остаются недоступными, решения, которые он принял (или намеревался принять), позволяют ответить на этот вопрос положительно.

Андропов пришел к власти быстро и беспрепятственно. Он начал осторожно, но страна вскоре поняла, что в Кремле затеваются серьезные дела. Первые шаги были предсказуемыми: восстановление дисциплины на рабочих местах. Но это не означало, что рабочие будут перевоспитывать элиты; они сами отнюдь не были ярким примером трудовой этики, и контроль за соблюдением рабочего времени охватывал все аспекты нарушений, включая прогулы и опоздания, привязанность к даче, водке, пиву и другим прелестям жизни.

Андропова узнавали все больше и лучше. Его популярность росла. Страна обрела руководителя, это было очевидно. Реформы требовали подготовки и времени: были поставлены задачи и созданы комиссии. Некоторые меры были временными; другие необратимыми - особенно быстрая чистка всего слоя могущественных, отсталых аппаратчиков, бывших инструментами прежнего руководства. Некоторые подробности можно почерпнуть у одного из тех, кто был назначен на их место [110].

Увольнение министра внутренних дел Николая Щелокова, протеже Леонида Брежнева, было встречено всеобщим одобрением. В аппарате Центрального комитета начальники таких отделов, как организация торговли, партийных организаций, научно-исследовательских и академических институтов и главного отдела, составлявшие так называемый малый рабочий кабинет (или иногда «теневой кабинет»), предопределяли большинство из важнейших политических шагов. Андропов положил конец их всевластию.

Интеллигенция была в восторге от того, что на пенсию отправился Сергей Трапезников, другой протеже Леонида Брежнева, почитавший себя идеологическим светилом партии. Великий инквизитор и закоренелый сталинист, он преследовал писателей и академических ученых, чьи высказывания не нравились ему. Такие люди составляли костяк партийного руководства: низвержение их одним ударом стало мощным сигналом.

При Андропове возросла роль Михаила Горбачева. Новые люди пришли на ключевые позиции в партийном аппарате. Андропов пригласил Вадима Медведева возглавить отдел научно-исследовательских и академических институтов. Этот человек был в немилости у прежнего начальства, поскольку «не соблюдал субординацию», стремясь превратить партийную Академию общественных наук, где он был ректором, в серьезное научное учреждение. Андропов сказал ему, что нужны новые подходы для ускорения технологического и научного прогресса и для улучшения состояния общественных наук, переживавших тяжелое время при Трапезникове. Академия должна заняться серьезными исследованиями, а не выпускать пустейшие идеологические тексты.

Андропов ввел Виталия Воротникова в Политбюро в 1983 г. В своем опубликованном дневнике тот добавляет некоторые штрихи к нашему портрету нового генерального секретаря [111]. На него произвела сильное впечатление интеллигентность Юрия Владимировича, которая проявлялась во время их деловых бесед. В заметках, которые он делал во время заседаний Политбюро, фигурирует сильный язвительный Андропов, не чуждающийся крайне серьезных проблем - от дисциплины на рабочем месте до функционирования экономики и поиска ее новой модели.