Советский век

Однако в стране назревали более драматические события, которые окажут серьезное воздействие и на ЦК, и на КГБ. В конце мая 1962 г. в связи с угрожающим положением в сфере снабжения правительство повысило цены на продовольствие и одновременно дало указание директорам заводов поднять разнарядки без дополнительной оплаты. Принимая во внимание, что колхозникам недавно было запрещено выращивать продовольственную продукцию на приусадебных участках, рейтинг Хрущева достиг самого низкого уровня. У КГБ были сигналы растущего народного недовольства. В Новочеркасске, недалеко от Ростова-на-Дону, события приняли особенно драматический характер. 1-3 июня 1962 г. произошел взрыв протеста на крупнейшем заводе и сразу же охватил весь город - начались демонстрации, перекрытия трамвайных путей, нападения на здания горкома партии и КГБ, избиения милиционеров. Местная администрация и военные власти были парализованы: солдаты братались с забастовщиками, офицеры не отдавали приказа открыть огонь. Для них, как и для КГБ, ситуация была неслыханной. Но когда она угрожала выйти из-под контроля, Москва направила войска, и мятеж был подавлен ценой 23 убитых и большого числа раненых. Было произведено много арестов, судебные разбирательства закончились вынесением приговоров [76].

Подобные события настораживали, поскольку показывали, что система могла прийти в негодность и утратить контроль над городом: советские чиновники и партийные секретари были высокомерными, не пользующимися доверием бюрократами, от которых не было никакого толка в критический момент. Часто у них не было ни местных корней, ни поддержки населения. Как бы то ни было, последующие волнения разного рода и разного масштаба требовали вмешательства войск.

До этого момента народное недовольство не воспринимали всерьез, но сейчас выяснилось, что оно требует пристального внимания. Были предприняты крутые меры, чтобы предотвратить повторение новочеркасских событий. КГБ не ожидал и не был готов к ним и остро переживал свою неудачу, и Центральный комитет решил усилить службу безопасности. Возможно, Хрущев имел основания сожалеть о своей политике в отношении КГБ и даже, в более широком плане, о своем антисталинизме.

Различные документы конца 1962 - начала 1963 г. позволяют проникнуть в святая святых КГБ, прислушаться к мыслям и постигнуть дела его руководителей. Новый глава этого ведомства Семичастный вернулся к старой жесткой и репрессивной линии в отношении врагов. И сотрудники комитета приветствовали такой подход, полагая, что он в полной мере отвечает традициям чекистов; фактически он вырос из идеологии консерваторов, которую Семичастный разделял в бытность комсомольским функционером. В июле 1962 г. в Центральный комитет поступил меморандум комиссии, состоявшей из семи чиновников высшего ранга (Шелепин, Семичастный, Ивашутин, Захаров, Тикунов, Руденко и Миронов, который курировал в партии руководство КГБ). В меморандуме содержался ряд предложений по усилению борьбы с антисоветской деятельностью и возможными массовыми беспорядками [77].

В нем констатировалось, что нет нужды в новых решениях; существующих директив Центрального комитета и лично Хрущева достаточно для выполнения этих задач. Комиссия семи только хотела предложить некоторые дополнительные меры, относящиеся к деятельности центральных административных органов; проект исходил от главы КГБ и генерального прокурора. Кроме того, МВД Российской Федерации намеревалось создать резервные части в составе существующих Внутренних войск, которые в случае нужды будут использоваться для охраны общественных зданий, центров связи, радиостанций, банков и тюрем (при мятежах и беспорядках) и которые будут вооружены специальным оружием и системами связи. С этой целью МВД Российской Федерации представило проект в отдел Центрального комитета, курирующий положение в РСФСР.

Текст документа не должен был возбудить тревоги. Однако этого нельзя сказать о другом, написанном лично Семичастным и отправленным отдельно; он гораздо более «инициативен» - в нем содержалась информация о массовых беспорядках в различных частях страны, которые вызывают беспокойство. Но, вероятно, он имел целью также доказать особую значимость КГБ в складывающейся ситуации, так как приводимые в документе незначительные и малочисленные данные едва ли могли вызвать опасения в масштабах такой обширной страны, как СССР.

Президиум Центрального комитета одобрил проекты решений, которые Владимир Семичастный и Роман Руденко (генеральный прокурор) должны были осуществить в своих ведомствах. КГБ предписывалось завербовать дополнительно 400 агентов для региональных служб контрразведки. Отдельные части текста следовало довести до сведения партийных секретарей регионального и районного уровня. Но только ведущие члены Политбюро и руководители МВД и КГБ могли видеть текст целиком; местным чиновникам не сообщались параграфы 1 и 3, поскольку им нельзя было знать о дополнительной вербовке 400 агентов (они не всегда тесно сотрудничали с местным КГБ).