Советский век

«Планирование» в МВД отличалось мрачной бесперспективностью. Даже не платя зеку почти ничего, бюджет всегда оказывался в дефиците. Перед лицом этой аномалии экономическая система во имя дальнейшего прогресса должна была признать превосходство промышленности, основанной на оплачиваемом труде. Контроль со стороны органов общественного правопорядка как компонент индустриальной системы стал не просто неэффективным - он отжил свой век. Подобно своему создателю, он вступил на путь саморазрушения и вместе с собой угрожал уничтожить все остальное. Это являлось очевидным для многих администраторов, экономистов и политиков, некоторые из которых понимали, что вскрытие этого нарыва - необходимое предварительное условие оживления системы.

Поиски путей оживления сектора принудительного труда с помощью стимулирования начались еще до прихода во власть Никиты Хрущева. Некоторые лагерные администраторы вводили умеренные изменения с крайней осторожностью задолго до того, как серьезность проблемы и необходимость вмешательства были признаны наверху - Министерством финансов и юстиции, Госплана, а также внутри аппарата партии. Некоторые предлагали зекам сокращение тюремного срока - например, зачет одного дня продуктивного труда за три. Такая практика существовала до войны, но от нее отказались в 1939 году. К 1948-му она была восстановлена во многих областях промышленности. 19 января этого года заместитель главы Госплана Григорий Косяченко писал Вячеславу Молотову о том, что желательно снова обсудить эту практику[1-54].

Явилось ли это следствием данного обращения или нет, но более радикальная реформа труда была поставлена на рельсы. Тюремное заключение отменили, осужденных заняли на их собственной работе, но без оплаты. В апреле 1952 г. Совет министров изучил эти меры и постановил освободить некоторых заключенных до истечения срока их приговора при условии, что они продолжат работу на объектах МВД уже за деньги. Само министерство стало отдавать предпочтение сравнительно свободной рабочей силе, таким образом признав неэффективность принудительного труда. Различные частичные изменения в отношении большого числа зеков происходили в разных местах, и было очевидно, что следующим шагом станет полный отказ от подневольной работы.

Новые «проекты» Дальстроя (ноябрь 1948 г.). Одним из первопроходцев на пути поисков интенсификации труда зеков стал громадный комплекс МВД на Дальнем Востоке - Дальстрой, где работали 120 тысяч заключенных. Для стимулирования роста производительности труда там уже была введена оплата и предприняты другие аналогичные меры, причем под давлением Министерства цветных металлов Дальстрой сыграл пионерную роль во введении всех этих новшеств. Почти тогда же подобные шаги были предприняты и на строительстве Волго-Донского канала, так что можно говорить даже о своеобразном соревновании между этими «великими стройками». Комплекс Дальстроя полностью перешел на самофинансирование, и его методы были введены повсеместно[1-55].

Согласно исследованиям Марты Кравери и Олега Хлевнюка, в этих переменах, происходивших независимо от расчетов и маневров верховных вождей, уже маячила «оттепель» эпохи Хрущева. Причиной «дегулагизации» (мой термин - М. Л.) был кризис всей системы принудительного труда и, соответственно, ГУЛАГа.

К тому времени у МВД начались трудности в управлении лагерями. Самые последние волны арестов в дополнение к закоренелым преступникам привели за колючую проволоку множество непокорных (в особенности боевых офицеров Второй мировой войны). Отказы от работ принимали массовый характер, и бывшие офицеры умели хорошо справляться с информаторами и тайными агентами в лагерях, подрывая проверенную систему шпионажа и затрудняя вербовку новых информаторов. Более того, не хватало охранников, и именно в тот самый момент, когда число актов неподчинения, даже бунтов, постоянно увеличивалось (первый произошел в 1942 году).

МВД стремилось сохранить все в тайне, несмотря на потоки протестных писем в Москву. Но ныне критика и осуждение исходили уже от самой охраны, а также от прокуроров; министерство же просило у правительства все больше людей в вооруженную охрану для того, чтобы поддержать лагерный режим, что являлось косвенным признанием своей неспособности решить проблему. В 1951 г. число «отказов от работы» выросло до миллиона дней в 174 лагерях, колониях и других пенитенциарных учреждениях. Банкротство ГУЛАГа, как экономическое, так и пенитенциарное, было не за горами.