Советское государство и кочевники. История, политика, население. 1917—1991

Еще одной акцией недоверия властей к цыганам стало отселение цыган от Москвы и других «режимных» городов. На заседании плановой комиссии Наркомата земледелия в июле 1933 г. было объявлено, что «все цыгане, проживающие около гор. Москвы, переброшены в другие области для включения на работы». Одновременно Московский областной земельный отдел подвергли критике за то, что «затянул выполнение распоряжения НКЗема… способствовал созданию беспризорности цыганских семей и их проживанию как около г. Москвы, так и в самом г. Москве». Было выдвинуто требование в 1934–1935 гг. устроить оседающих цыган в пределах Московской области. Кроме того, было распространено мнение, что цыган надо выселить и из пределов области. Интересно, что в 1934 г. в Московской области, по данным властей, цыган не было обнаружено ни в колхозах, ни в виде единоличных хозяйств¹⁰⁹⁴.

В таких условиях выходом могло стать создание цыганского национального района. Такую инициативу поддерживал в том числе Наркомат земледелия¹⁰⁹⁵. Основанием для нее власти считали «ограниченность земельной территории и отсутствие жилищного фонда», что не давало «возможности укрупнить существующие цыганские колхозы» (так, в Западной области до 200 заявлений от кочевников о принятии их в колхоз остались без удовлетворения)¹⁰⁹⁶.

В 1936 г. было принято решение о создании цыганского национального района в Куйбышевской области. С этой целью на ее территории были объединены два сельскохозяйственных района – Куйбышевский (на территории которого существовал цыганский колхоз «Нэви бахт») и Теренгульский¹⁰⁹⁷. Тем не менее в итоге район так создан и не был.

В целом к 1 августа 1933 г. осело всего 0,52 % цыган¹⁰⁹⁸. В 1936–1937 гг. в СССР было 45 цыганских колхозов, в которых проживали 1425 семей, что, по данным Н.И. Платунова, составляло 15,7 % от выявленных в стране 9047 цыганских семей¹⁰⁹⁹. Хотя к 1938 г. число колхозов даже ненамного выросло (до 52), Н. Деметер, Н. Бессонов и В. Кутенков оценивали число цыган-колхозников еще ниже, чем Н.И. Платунов – всего 2–5 % от общего числа цыган даже в период наивысшего успеха колхозного строительства¹¹⁰⁰.

Власти отмечали, что оставшиеся кочевать цыгане оставались вне поля деятельности советской власти: «Никаких признаков культмассовой и просветительской работы среди кочующих цыган нет, вместо читки газет, книг, театра, кино и т. д., цыгане привлекаются азартными играми. Дети цыган школу не посещают»¹¹⁰¹.

Цыганские колхозы оказались весьма неустойчивыми и демонстрировали неэффективность работы – в том числе потому, что у цыган отсутствовали навыки аграрной, управленческой, финансовой деятельности¹¹⁰². В дальнейшем цыганские колхозы либо распались, либо были уничтожены в период нацистской оккупации и никогда более не возрождались. Очевидно, что сама колхозная система полностью противоречила цыганской ментальности¹¹⁰³.

Таким образом, отличие цыган от других кочевых народов состояло в том, что у них не было «своей» территории, они кочевали на этнической территории других, в основном оседлых народов. Цыгане занимались ремеслами, оседали на зиму в русских, украинских и других иноэтничных деревнях, ходили на заработки в города. Они как бы жили «при» этих оседлых народах, не в изоляции, а, наоборот, в определенном симбиозе с ними. Хотя некоторые цыгане, как и другие кочевники, занимались скотоводством, оно имело ограниченный характер (разведение лошадей).

Политика перевода цыган на оседлость с созданием колхозов, которую советские власти начали активно воплощать в жизнь в начале 1930-х гг., входила в противоречие с тем, что цыгане традиционно не занимались сельскохозяйственным трудом. По причине отсутствия у цыган «своей» конкретной земли колхозы пришлось создавать на государственных землях, среди этнической территории других, оседлых народов.

В целом перевод цыган на оседлость в 1930-х гг. оказался не вполне удачным и был завершен значительно позднее, о чем будет далее рассказано в книге.

Глава 3 «Кочевые» регионы с 1940-х гг. до наших дней

Охват оставшихся «кочевых» регионов

Реформирование кочевой цивилизации на Севере затянулось на многие десятилетия. В начале 1920-х гг. отсутствовали даже точные сведения об этническом составе и численности коренного населения этого огромного региона. (Впрочем, такие же проблемы были характерны для многих отдаленных частей страны.) Известно, что к моменту революции оно составляло около 140 тыс. человек¹¹⁰⁴. Однако, согласно «Ведомости о населении Севера» (по переписи 1920 г.), численность «гиперборейцев», юкагиров, чукчей, коряков, камчадалов, айнов, телеутов составляла 67 606 человек, «прочих» народов – 545 999 человек. Материалы Наркомата по делам национальностей 1922 г. определяли общую численность малых народов Севера всего в 23 627 человек против действительных 150–160 тыс.¹¹⁰⁵