Советы юным леди по безупречной репутации

Две недели, проведенные в Лондоне до открытия Летней выставки, доказали, что в этом вопросе леди Хёрли и Мелвилл были совершенно правы. Во время первого лондонского сезона Элизы – тогда мисс Бальфур – потребовались недюжинные усилия ее матери, чтобы кто-то обратил на неприметную дебютантку хоть малейшее внимание. Однако теперь она была вдовствующая графиня Сомерсет, вдобавок богатая, и даже траур не помешал бомонду заметить ее. На следующее утро их забросали приглашениями, и вскоре леди Хёрли уже сопровождала Элизу и Маргарет на званых завтраках, утренних визитах, пикниках и прогулках. По вечерам они посещали театр, оперу и даже присутствовали на нескольких балах. И хотя Элиза пока не могла танцевать, ей было позволено наблюдать, вести светские беседы и, если доведется, флиртовать.

Пусть Мелвилл и не оставил Элизе резонов верить в благонадежность джентльменов, но чему он точно ее научил, так это флиртовать. И как только она преодолела свой скептицизм по поводу стай неженатых джентльменов, бегавших вокруг нее на задних лапках, всепоглощающая потребность занять свой ум понудила ее кокетничать безудержно, пусть и несколько лихорадочно.

– Я почти жалею этих бедных ягняток, – заметила леди Хёрли, поцокав языком, когда несколько означенных ягнят неохотно покинули их ложу.

Это был второй визит в театр, и только что прозвенел звонок, отмечающий завершение антракта.

– Соперничество обещает быть смертельно жестоким.

– Я не испытываю к ним ни малейшей жалости, – сказала Маргарет. – С самого их рождения общество ставит их незаслуженно высоко, избыточно хвалит и чрезмерно балует.

К Маргарет начало возвращаться ее привычное остроумие.

– Я заметила, вы тоже не остаетесь без своей доли обожателей, мисс Бальфур, – сообщила леди Хёрли, в глазах которой плясали смешливые искорки.

Это было правдой. Маргарет раздавала презрительные насмешки и отказы с какой-то ожесточенной щедростью, и казалось, что она извлекает из этого некое не вполне здоровое удовольствие.

– Вы уже выбрали фаворита из своих кавалеров, леди Сомерсет? – спросила леди Хёрли, не потрудившись понизить голос, когда снова поднялся занавес.

Сегодня давали спектакль «Два испанских лакея». Элиза отвернулась от сцены – Мелвиллу очень понравилась эта постановка, когда ее показывали в Бате, – и покачала головой.

Был, конечно, милейший мистер Рэдли, восполнявший комплиментами недостаток живости. А еще седовласый и именитый мистер Потелсвэйт – занимательный собеседник с приятными манерами. И привлекательный внешне, но утомительный сэр Эдвард Карлтон. Но все эти господа, пусть интересные, занятные или очаровательные, не могли вызвать в ней и малейшего зернышка тех чувств, которые она приберегала либо для Мелвилла, либо для Сомерсета. И как бы Элиза ни старалась отвлечься, она постоянно обнаруживала, что ее мысли – в постели перед сном, во время оперы – по-прежнему обращаются к обоим этим джентльменам, а к одному из них в особенности.

Элиза решила прекратить отношения с Сомерсетом. Это был ее собственный выбор, и до последовавших за ним трагических событий той ночи она считала его правильным. Ей предстоит всегда горевать по Сомерсету, тосковать по тому, что когда-то возникло между ними и было ими потеряно. И хотя в ее сердце навеки сохранится уголок, предназначенный только для него, она понимала, почему приняла такое решение. Если вдуматься, они не смогли бы жить вместе. Тогда как Мелвилл… До того момента, когда Сомерсет открыл правду, Элиза любила Мелвилла. Любила его и сейчас, несмотря ни на что. И все столичные увеселения не могли ни на миг отвлечь ее от этого факта.

«Надо просто лучше стараться», – сказала себе Элиза.

И если вполне приличные развлечения, на которые их сопровождала леди Хёрли, до сих пор не помогли, тогда, возможно, стоит подумать о более легкомысленных забавах, предлагаемых Лондоном.

– У меня нет слов, чтобы должным образом отблагодарить вас за гостеприимство, миледи, – прошептала Элиза, наклонившись к собеседнице.

– Сущие пустяки, дитя мое, – откликнулась та, махнув рукой. – Надеюсь, вы получаете удовольствие?

– Да, – ответила Элиза. – Впрочем, я подумала… Может, завтра поужинаем в «Королевском салуне»?