Советы юным леди по безупречной репутации

Учитывая, что закончить работу теперь предстояло раньше, чем планировалось изначально, Мелвилл был вынужден посвящать Элизе больше времени, на что он согласился без единой жалобы. В течение недели, последовавшей за согласием графа отправить портрет на выставку, Элиза и Маргарет редко появлялись на публике вне общества Мелвиллов. Они постоянно наталкивались друг на друга в библиотеке Мейлера (леди Каролина и Мелвилл во всеуслышание бранили стоявшие на полках книги поэтов, которые им не нравились), вместе посещали музыкальные представления (однажды Мелвилл принялся нашептывать Элизе на ухо настолько вольный перевод оперы, что она прижала ко рту кулак, чтобы не рассмеяться) и вместе катались на фаэтоне леди Каролины (ибо уроки продолжились).

Этого оказалось достаточно, чтобы у Элизы возникло некоторое чувство вины.

– Я благодарна, что вы так щедро делитесь своим временем, – держа в одной руке палитру, в другой кисть, сказала Элиза в четверг, когда начался очередной сеанс.

В процессе многонедельной работы с маслом она обретала все большую свободу движений. Проворно нанося мазки, она чувствовала, как ее тело, рука, пальцы, держащие кисть, становятся более раскованными.

– Надеюсь, мы не слишком отвлекаем вас от письменного стола?

– Не волнуйтесь, – ответил Мелвилл. – Я всегда пишу по утрам и, право слово, рад, что ваши уроки избавляют меня от общества Каролины до завтрака, поскольку в доме воцаряется благословенная тишина. Да продлится это как можно дольше, смею сказать.

– Возможно, вскоре она потеряет со мной терпение, – предупредила Элиза.

– Вы еще не достигли совершенства?

– Едва ли. Не думаю, что когда-нибудь научусь управлять коляской, как Каролина, даже если буду практиковаться годами. Она всегда была столь неудержимо бесстрашна?

– Каролина? С лошадьми – да. Нас так растили. Родители обожали лошадей почти так же страстно, как друг друга.

Как всегда, Элизу поразила та искренность и легкость, с которой он говорил о столь сокровенных материях.

– Они женились по любви? – спросила она.

Элиза слышала эту историю от других, но знала, что не следует доверять слухам, пришедшим через четвертые, пятые руки из времен, когда она еще не родилась.

– По любви с первого взгляда, если верить нашей матери, – ответил Мелвилл, тепло глядя на Элизу. – Мой отец посетил Хайдарабад в тысяча семьсот восемьдесят пятом году. Он был знаком с тамошним представителем Ост-Индской компании, и его положение беглого лорда было достаточно благонадежным, чтобы представить его ко двору. Мать никогда не рассказывала нам, как именно они познакомились. Она была младшей дочерью дивана – премьер-министра, им не было позволено приближаться друг к другу. Но я подозреваю, что устроить все помогла моя бабушка.

– И тогда они поженились? – спросила Элиза.

Собеседник покачал головой:

– Прошло еще два года. Было необходимо убедить ее отца, кроме того, одобрить союз должен был набоб – это, скажем так, правитель. Все это время длились ухаживания. Беседовали они друг с другом сначала на персидском, который мой отец немного знал, потом он выучил урду, а она – английский.

– Звучит так романтично.

– Все равно злоключений было не избежать. Они всегда знали, что после смерти моего деда должны будут переселиться в Англию – к опозоренному семейному имени, поместью на грани разорения, к высшему свету, трепещущему при мысли о первой графине индийского происхождения. Но мы были счастливы, несмотря ни на что.

– Они были любящими родителями? – спросила Элиза.

– В высшей степени, – улыбнулся Мелвилл. – Почти каждый день они повторяли нам с Каролиной, как мы драгоценны для них. Впрочем, я был потрясен, когда, приехав в Итон, обнаружил, что такое мнение обо мне разделяет далеко не весь мир.

– Там вы встретились с жестокостью?

– Как и следовало ожидать, – пожал плечами Мелвилл. – Травля, обидные прозвища, меня дразнили пегим лордом и другими чрезвычайно банальными эпитетами.

Похоже, он заставлял себя поддерживать легкий тон. Еще пару недель назад Элиза этого не заметила бы, но сейчас почувствовала разницу. Она отвела кисть от полотна, чтобы полностью посвятить все свое внимание собеседнику.

– Мне говорили, что было бы гораздо хуже, если бы мы остались в Индии. Там среди британцев растет враждебность по отношению к таким людям, как мы. Там бы я точно не вошел в моду.

Голос Мелвилла становился все более напряженным, и Элиза не удивилась, когда он сменил тему, спросив:

– Что насчет ваших родителей? Они счастливы?

– Полагаю, они очень подходят друг другу, – сказала Элиза, обдумав ответ. – У них общие цели и одинаковые мнения. Впрочем, я никогда не считала их особенно романтичной парой.

– А вы? Особенно романтичны?

Очередной возмутительно личный вопрос. Но Мелвилл и сам был откровенен с ней минуту назад, поэтому Элиза нашла, что может отплатить ему тем же.

– В юности – да, была очень романтична. Едва ли желала чего-то иного, чем искренне и сильно полюбить, независимо от долга, обстоятельств, интересов семьи.

– Реальность не ответила вашим ожиданиям?