Совок 7

— О том, что прав ты, Саныч! Не имеет смысла соваться к коллегам в спецкомендатуру. Вместо помощи в изобличении злодея, они начнут собственные задницы спасать и палки в колёса мне ставить. Ладно, спасибо тебе за совет и за карту, пойду я к себе.

— Тебя там Капитонова обыскалась, ты сначала к ней зайди! — напоследок сообщил мне Костюков недобрую весть. — Ты с ней будь повнимательней, Корнеев, а то какой-то голос у неё был нервный!

Кивнув дежурному, я вышел из ОДЧ и зашагал в сторону политчасти.

— Проходите, лейтенант! — голос Евдокии Леонтьевны сегодня к душевному общению не располагал и присесть она мне, как и в прошлый раз, также не предложила, — Ну что, Корнеев, вы подумали над достойным решением сложившейся ситуации? Ситуации, я бы даже сказала, нездоровой!

Что ж, хуже, чем есть уже не будет, это я знал наверняка. Знал я и то, что время сейчас работает не на Капитониху, а на меня. Поэтому единственно верная для меня стратегия сейчас, это изо всех сил тянуть время.

— Какой ситуации, товарищ капитан? — воспроизвел я на своём лице кроткое удивление идейно выдержанного комсомольца.

— Ты, что, Корнеев, забыл или придуриваешься? — Дунька даже не сочла нужным продолжать со мной диалог в режиме вежливости и общепринятого этикета, — Речь, Корнеев, идёт о твоей необоснованно излишней жилплощади! Чего ты тут дурака передо мной валяешь⁈ Может быть, ты забыл где находишься и с кем разговариваешь?

— Никак нет, не забыл! — для пущей убедительности я даже вытянулся во фрунт, — Я просто никак не могу понять, товарищ капитан, что не так с моей жилплощадью?

И.о. начальника политчасти Октябрьского РОВД смотрела на меня так, как наверное, Адольф Михалыч Шикльгрубер не смотрел ни на одну из синагог в своем дойчланде во времена своего правления. Мне даже показалось, что такой испепеляющей ненавистью меня не одаривала ни одна из женщин этой или прошлой жизни.

— Всё не так с твоей жилплощадью! Которой ты, Корнеев, завладел в обход действующих нормативов и советского жилищного законодательства! — водянисто-серые глаза идеологически безупречной полит-суки светились неприкрытым желанием незамедлительно экспроприировать все мои жилищные излишки.

— И, если у тебя, как у сознательного комсомольца, не хватает ни ума, ни совести для того, чтобы добровольно устранить социальную несправедливость и переселиться на меньшую жилплощадь, мы тебе охотно поможем это сделать!

И без того, не будучи Бриджит Бордо, мадам Капитонова стала еще безобразнее в своём неправедном гневе.

— Сроку тебе, чтобы одуматься, Корнеев, даю до послезавтра! И имей в виду, если ты сам не принесешь мне заявление об обмене своей квартиры на меньшую жилплощадь, то сразу же после окончания политзанятий, при всём личном составе я поставлю вопрос об обращении в райисполком об изъятии у тебя излишков площади! В пользу нуждающихся!

— А как же дети? — прибавив к уже имеющейся на лице кротости еще и толику благонравного чадолюбия, тихим голосом поинтересовался я у подлюки, — Неужели вам, Евдокия Леонтьевна, деток не жалко?

— Какие еще детки⁈ — звериным чутьём почувствовав в моих словах какой-то подвох, так же негромко и немного растерянно удивилась Дунька.

— Мы вчера с моей Клавой заявление в ЗАГС подали! Законным браком хотим сочетаться! — доверительно глядя в глаза политруку Дуне, всё так же тихо и с благостной улыбкой сообщил я свой экспромт, — Я после нашего с вами позавчерашнего душевного разговора, находясь под впечатлением, сразу же в племянницу своей соседки влюбился. Вы не поверите, но с первого взгляда и на всю жизнь! А у неё как раз трое деток, мал-мала меньше. И так совпало, что Клава опять одинокая и живёт она с ними в общаге. Вы, Евдокия Леонтьевна, это радостное для меня обстоятельство тоже в том обращении в райисполком укажите! Очень вас прошу!

Дуська с равными промежутками времени хватала ротом атмосферу, а я не дожидаясь, когда она продышится, вышел на волю. Пару дней я у неё отыграл, а там уже будет видно. Н-да…

Глава 20

После непродолжительного, но столь эмоционального психологического этюда, разыгранного в политчасти, моё настроение немного улучшилось. Созерцание злобной и при этом такой растерянной акулы социализма, меня порадовало. И добавило в истерзанную комсомольскую душу некую долю оптимизма. Вероятно поэтому от и.о. комиссара Октябрьского РОВД я шел, напрочь отрешившись от прежних переживаний по поводу своих мелко-собственнических проблем. Направляясь к своему кабинету, я витал и путался в неясных и оттого тягостных мыслях о ликёроводочном производстве.