«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том II. СССР 1952–1988 гг.

Дальше от Управленческого по области на лыжах ходили в том случае, если какой-либо праздник так стыковался с выходными, что получалось дня четыре. А один раз были неделю в агитационном походе.

Нагрудные агитационные транспаранты надели только для фото, чтобы показать в завкоме, в деревне, конечно, не надевали.

Хрущев и деревня

Между тем, в то время как мы творили передовую авиационную технику и ходили в походы, в стране после смерти Сталина происходили потрясающие события.

В 53м году наша палатка стояла на обрыве над Волгой, был поздний вечер. Снизу, вонзаясь в воду плицами гребных колес, буксир, преодолевая течение, тащил караван барж. На буксире работал радиоприемник.

Видно, капитан, как и мы, был поражен тем, что он слышал, и динамик был включен на полную мощность, голос диктора перекрыл шум двигателя и гребных колес.

«Крестьяне ничего не получают на трудодни, задавлены налогами, не имеют паспортов». Мы бросили все дела и ловили на слух каждое слово. Буксир медленно карабкался вверх по Волге, и мы долго слышали ошеломляющую нас речь. Хрущев говорил то, что все знали, но о чем никто не имел права даже заикнуться (впрочем, я в техникуме об этом написал в спец. часть). Формально Совет Министров тогда возглавлял Маленков, и некоторые мои современники освобождение крестьян от рабства связывают с его именем. Увы, Маленков некоторое время продержался, как преемник Сталина, и ошибся, полагаясь на инерцию системы. После смерти Сталина верхушка Политбюро разобрала ключевые должности, а Хрущеву предложили «сосредоточиться» на делах партии – без должности, как бы на канцелярских делах. Умный простоватый мужичок «сосредоточился» и еще при аресте Берия перевел страну на другую колею, а к осени взял полностью вожжи в свои рук. После поразившего нас доклада, он стал Первым секретарем, т.е. возглавил партию, а следовательно и страну, и, в соответствии с докладом, преобразовал деревню.

Заводских постоянно посылали на сельхозработы, так что мы о жизни крестьян знали не из газет. Обычно это были выезды на один день всем подразделением, но бывали и длительные командировки.

Послали нас убирать картошку, на этот раз на целую неделю. Колхоз кормил нас мясом, хлебом, молоком, ну и картошкой с поля. Колхозников на поле не видно, картофелеуборочный комбайн, как и «положено», стоит. Работали не надрываясь, обедали в поле, приезжала «Лавка», иногда покупали бутылочку вермута, в обед отдыхали. На фото лежим в травке на косогоре рядом с полем, светит солнышко, может быть, поет жаворонок – хорошо так. Колхозники, конечно, в поле не лежали – работать, так работать, ведь надо еще и со своим хозяйством управиться.

Разговорились с каким-то уполномоченным райкома и с председателем колхоза. Обещали «выгнать» на картошку колхозников. Именно «выгнать», мы переспросили – нам показался диким такой метод руководства сейчас. Но райкомовец так и заявил, что если так не пойдут, то повесточки пришлем, пару человек в сельсовет вытащим, и пойдут. На мой вопрос о том, где же материальная заинтересованность, ответил, что колхозники не дураки, они знают, что весь хлеб из колхоза уже вывезли, и они ничего не получат, а картошка у них есть. Наш десант был разорителен и для колхоза, и для завода, но картошка будет убрана.

Десант в колхоз был большой. Нас пятерых поместили к вдове с сыном школьником. Мы спали на полу, хозяйка с сыном на кровати. Спали они при нас, не раздеваясь, – так вот прямо, как ходили днем, к кровати подошли, обувку скинули и под одеяло. Мы уже лежим, а хозяйка заставляет сына учить уроки (дело было в сентябре). И надо же так случиться, что учил он стихотворение со словами: «за наше счастливое детство, спасибо, родная страна». Мы, лежа на ватниках, под головы рюкзачки, беседуем с хозяйкой. Спрашиваем, довольны ли они, что нас послали им на помощь? «Да, зачем нам это, только хлопоты вот», кивает она на нас. И действительно, зачем ей в избе эти пять посторонних людей. Изба – четырехстенка обдувается всеми ветрами, хоть бы кустик. Впрочем, как и большинство в деревне. Мы говорим о том, что как было бы хорошо разбить садик у дома; хозяйка вовлеклась в мечту, появилась улыбка, а потом вдруг: «Ну, что вы говорите, за огородом не успеваешь, – улыбка ушла, – ну, что развесил уши, учи, – и после паузы, – может, в люди выйдешь».