«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том II. СССР 1952–1988 гг.

Колоссальное впечатление на меня произвел эпизод в одном из наших зимних походов. Придя в деревню под вечер, мы зашли в правление с просьбой определить нас куда-нибудь на ночь (в те времена правление, как бы обязано было как-то принять организованную группу, которая как бы была агитационной). В правлении за столом сидел председатель, остальные сидели на корточках вдоль стены. Если председатель попробует определить нас к справному хозяину, то тот начнет упираться: «а чего это ко мне?», и нас определили к безропотному инвалиду с женой и детьми в убогой четырех стенной избе, где вместе с нами ночевал теленок и так же хозяева при нас спали не раздеваясь. Нам уступили место на печке. А когда мы утром пошли дальше, над деревней пролетал наш самолет ТУ—95. Высоко, высоко в небе ревели 50 000 лошадиных сил, демонстрируя мощь человеческого прогресса. Я не могу примириться с таким контрастом. Ведь рабочие, построившие самолет, и летчики, летящие на нем, едят хлеб, который этих крестьян заставили вырастить и отдать.

С Хрущевской деревней мне довелось познакомиться ближе, чем во время десантов на уборку. Знакомство было столь интересным для меня, что я счел необходимым писать дневник, и вот теперь приведу выдержки из него, как впечатление по горячим следам.

«Сегодня вторник, 14-е июля 1959-го года, если писать дневник, так писать надо сразу, иначе забываются оттенки, а это самое главное. И всё-таки, попытаюсь восстановить все по порядку. В пятницу зам секретаря партбюро и второй секретарь парткома, встретив меня в коридоре, и предложили поехать на две недели в деревню полит информатором. Им неожиданно пришла заявка из обкома, и надо было подобрать агитатора, уже имеющего готовый материал. Я был агитатором, но к сельскому хозяйству не имел никакого отношения. Для парткома это уже не имело значения – им нужен был срочно человек, числящийся агитатором. Я задумался. В 23-м цехе на стенде, выполненном по моему заказу и по моим эскизам, провели интересные испытания по определению оптимального соотношения размеров приводного суфлера. Надо было испытания обработать и выпустить отчет. А с другой стороны, я в этом году не шел в отпуск (перед планируемым на следующий год походом в пустыню), и помотаться две недели по селам было заманчиво. Ну, выпущу я отчет на неделю позже, тем более что в чертежах эти оптимальные соотношения уже были заложены. Я согласился. Впрочем, особого согласия и не требовалось. Главный (Кузнецов) сказал: «любого», так что можно было только поканючить без надежды на успех. Дело партии превыше всего.

Мне предложили выписать от завода командировку, а на меня напала очередная блажь: я не захотел агитировать «за деньги» и от командировки отказался. Впрочем, это была спонтанная дурь. Днем раньше или днем позже, я мог спокойно командировку выписать.

В субботу нас собрали в обкоме, прочитали две многословные лекции, одну вообще, а другую о том, что мы!! должны агитировать крестьян!!! начинать раздельную уборку!!!! Не уверен в том, что все «агитаторы» знали – что это такое. Затем сказали, чтобы мы выезжали немедленно и назвали срок: понедельник.

В понедельник утром я был в Красноярском райкоме. Руководитель нашей бригады вместо 11-ти приехал в четыре. Зашли в парткабинет и составили план.

Меня отправляли одного, чего я добивался исподволь, и чему был рад. Дали мне три колхоза (10 деревень). В ближайшую деревню пошли мы с уполномоченной райкома по этому колхозу. На каждый колхоз есть уполномоченный – погоняла от Райкома, на каждый район есть уполномоченный – погоняла от обкома, а в страду еще и объяснялы – погонялы агитаторы.

Когда мы подошли к правлению, сидела одна доярка, потом подошли остальные, чтобы ехать к гурту. В это время проезжающая машина наехала на оглоблю и сломала ее. Надо было решать, на чем ехать. Этот случай подарил мне время для беседы. Я говорил о задачах, поставленных июньским пленумом, минут 15, потом начались разговоры.

За литр платят 11 копеек, а другой раз по 20, да все равно мало. Правда, был месяц 800 заработала (как на заводе рядовой молодой рабочий), а в этом хорошо, если по 300 выйдет. Упали удои, плохо кормят, барды (жижа со спирт завода) нет. Надо чтобы сюда гоняли на дойку. Здесь коровы спокойно отдохнут, а там ее овод донимает, бесполезно доить.

– Послушайте, – говорю, – ведь, все эти вопросы вы сами должны решать.

– Да кто нас слушать будет?

– Председатель.

– Говорили.

Уполномоченная района перебила беседу и зачитала постановление о самогоноварении. Все решили, что первый раз попасться можно, – общественное порицание, это ничего, второй раз штраф 300р., это совсем дешево. Третий раз – тюрьма, ну, до третьего дожить надо, а там и видно будет.

Пока мы разговаривали, здоровенный толстый мужчина, как я впоследствии узнал, бывший председатель колхоза, который должен был изыскать способ замены поломанной телеги, стоял и разговаривал, как все, а потом запряг рядом стоящую телегу и они уехали.