«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том III. СССР после 1988 года

Летом 90-го собрался я на имеющиеся деньги купить новую машину. «Новую» в наших условиях, когда все распределялось по заслугам, означало покупку с рук старой машины, поэтому правильно было сказать: «другую» машину взамен имеющейся у нас. Правила к этому времени изменились: машину можно было покупать по договорной цене с небольшими комиссионными за «услуги» магазина. Побывав на рынке с Юрой, который присматривал для меня «Жигули», я решил покупать «Запорожец» с «жабрами», который мог быть почти новым по сравнению с Жигулями за ту же цену. Я стал ездить на рынок регулярно, стараясь купить подешевле и поновее, пока Юра не сказал: «Эдуард, если хочешь покупать, то покупай немедленно», цены росли непрерывно. Пока я «выгадывал», они возросли вдвое. Покупатель я был совершенно никудышный, глуп я был беспредельно, что и подтвердила совершённая мною покупка.

Поехали со сватом. Он заехал за мной, одетый в кожаную куртку, на настоящей машине. Я не мог не обратить на это внимания – по сравнению со мной он выглядел очень вальяжно и представительно. Вроде нашли мы подходящую машину, но тут я увидел белый ушастый Запорожец, он так сверкал белизной и хромом, что я соблазнился, не смотря на «уши», и, даже не узнав года выпуска, попросил прокатить меня. Позже я узнал, что машину мне продал начальник автобазы, так что он знал состояние машины и постарался от нее отделаться, придав ей наилучший внешний вид. Сват был очень опечален моей глупостью, ведь он отдал свою дочь в нашу семью. Ничего плохого я не заметил, и домой ехал на «новой» машине. Соседи по гаражу, увидев машину с шикарными «кожаными» сидениями, смеясь, сказали, что за одни сидения можно отдать все 8000, за которые я купил машину. (Новая машина в магазине стоила 5300р.)

На третий день, на подъезде к гаражу машина заглохла. Я раз включил стартер, потом второй, а при включении стартера третий раз раздался хлопок. Из под капота моторного отсека выбилось пламя, которое перекинулось в салон – за заднее сидение, где расположен бензобак. К машине кинулись люди с ведрами, а смельчак – друг Егора – Герасимов Андрей бросился в салон, в пламени отвинтил гайки, которыми крепилось заднее сидение, и открыл доступ к бензобаку. Я о том, как крепится это сидение, еще не знал. Если бы это случилось не на территории гаражей, и если бы не по-настоящему самоотверженный, героический поступок Андрея, машина бы сгорела дотла.

Машину затолкали в гараж. Оказалось, что выскочил штуцер подвода топлива к карбюратору. «Сверкающая белизной» машина покрылась копотью, прогорело «шикарное» заднее сидение и сгорела часть проводов в моторном отсеке.

Кататься опять стали на родном «горбатом» Запорожце, радуясь, что не продали еще его. А на «новой» машине стали сантиметр, за сантиметром отмывать специальным шампунем копоть, менять проводку и капитально ремонтировать сидение.

После ремонта, услаждаясь белизной и сверканием ушастого Запорожца, привыкнув к его «красоте» я стал замечать, что не все благополучно в его поведении. Его все больше и больше трясло. На следующий год я вскрыл крышку распределительных шестерен и обнаружил, что на алюминиевой шестеренке привода балансирного вала нет ни одного зуба. Мой сосед по гаражу – токарь высшего класса. Мы сговорились о цене, и он выточил необходимые детали, а шестерни я еще купил в магазине.

Сложилось парадоксальное положение, при котором росли цены на базаре, а в магазинах, при всеобщем дефиците, можно было найти дефицитный товар по бросовой, на общем фоне, цене. Егор после того, как я купил шестерни в магазине, был на базаре и увидел такие шестерни по цене раз в семь выше, чем в магазине и сказал продавцу, что они есть в магазине на Заводском. Через день в магазине их не было.

После этого ремонта, машину я решил продать.

Из чего я исходил?

Ходили упорные слухи, что с нового года отпустят цены до уровня баланса между спросом и предложением. За новый Запорожец просили 16000, значит, полагал я, он и потом будет примерно на таком уровне, иначе его не купят, раз сейчас больше не дают. За такой, как у меня, давали 12000. Я надеялся, что 4000 для меня не будут проблемой. Ну, а пока мы катались на дачу, за грибами, на картошку отложив продажу до осени.

Болезнь страны уже неизлечима

Жили мы – два пенсионера и рядовой молодой инженер с не работающей женой в тепле и сытости, но страна напоминала созревший для прорыва чирей.

Непредсказуемые цены, пустые полки, ощущение расстройства хозяйства вызывали всеобщее недовольство. Во всех республиках – как союзных, так и автономных – сложилось мнение, что во всех бедах виновата Россия.

Россия объедает, Россия не умеет руководить хозяйством, а всем навязывает свою волю, Россия навязывает свой язык в ущерб международному английскому, Россия себя навязывает в качестве старшего брата. И, в общем-то, все это так, может быть, и есть.