«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том III. СССР после 1988 года

В зимнем походе выходного дня, когда к выходным пристыковался день конституции, наша коллега Лида Леушина – инженер из отдела прочности, предложила в деревне, через которую мы проходили, заночевать у ее матери. Этот день в доме её мамы оказался не рядовым – предстояло важное дело, попросили и нас помочь. Её мама растила кабанчика. Он радостно повизгивал, когда она подходила к нему. Пытался пососать ее пальцы. Аппетитно чмокал варево, когда подрос, и приход хозяйки встречал уже не повизгиванием, а радостным похрюкиванием. Хозяйка была для него духовным и материальным источником существования. Весь мир для него воплощался в хозяйке, которая его почесывала и приговаривала: «Борька, Борька», и не было для него слаще этого звука.

Кабанчик подрос. Пришло его время. Одно дело, когда фермер выращивает сотню кабанчиков, и потом стадо отправляет на скотобойню, где убийство – это операция в технологическом цикле, и другое дело, когда с животным установились личные отношения.

Хозяйка позвала мужиков – специалистов, а сама плакала, искренне жалея своего Борьку. И Борька отчаянно визжал, призывая ее на помощь, когда какие-то, невиданные ранее существа навалились на него и повалили на землю.

А потом хозяйка нажарила свинины, и, хряпнув по стакану самогона, прославляли мужики Борьку: «Хороший был кабанчик». И радовались люди, что так прекрасно создан божий мир. Что так вкусна свежатина, крепок первач и привольны поля, дающие всю эту радость. Досталось и нам по шкварке и чарке.

Демографический взрыв

Вопрос индивидуализации и численности, касается людей в большей мере, чем животных.

Мы живем в эпоху, когда планету сотрясает демографический взрыв. В тесноте, во множестве человек теряет индивидуальность. Их много, этих человечков.

Когда людей на земле было мало, когда большие по тем временам города, были маленькими по нашим меркам селениями, смерть в сообществе людей была редким явлением. Смертность тогда была очень большая, но большинство умирало в младенчестве. Смерть ребенка была семейным делом: «Бог дал, Бог взял». Происходил естественный отбор и редкие младенцы, которые становились взрослыми, становились членами сообщества людей, и их смерть была событием. Придумывались сложные обряды захоронения, чтобы продлить время расставания. Рождались фантазии о загробном продолжении жизни.

В современном большом городе одновременно хоронят десятки людей, и рядом роют десятки новых могил. Похороны превратились в технологическую операцию городского хозяйства. Когда смертей много, смерть перестала быть событием. Она стала обычной, как смерть стада на скотобойне. Теснота разобщила людей.

Ученые экономисты, освящая помыслы властелинов иметь побольше подданных, рассуждают о необходимости прироста населения для того, чтобы прокормить стариков. Однако новые молодые со временем станут новыми старыми и, чтобы их, в свою очередь, прокормить, надо опять обеспечить прирост – и так, до бесконечности?

Трудящиеся своим трудом обеспечивают себе безбедное существование в старости. Посчитайте, как возросло национальное богатство страны за время, когда мы работали. Сколько построено заводов, школ, больниц, жилых домов, спортивных сооружений, гидростанций, электростанций. Все, что мы сделали, осталось вам – рассчитайтесь с нами. И так каждое новое поколение работает на свое будущее, и должно жить не на подачки, а на свое наследство от созданного капитала, независимо от того, кому этот капитал принадлежит.

После прихода к власти Хрущева такая схема и была реализована, и, прямо скажем, не плохие пенсии получали – достаточные для пропитания и поездок по Союзу. Но пришедшие к власти в 1991 году всё, нами построенное,

(дальше идут эмоции из разряда ОБС – «Одна Баба Сказала»)

поделили между собой, и пенсии нам стало платить не из чего. Депутатов и чиновников хозяева купили с потрохами, дав им пенсии, отличающиеся от наших, как расстояние до ближайшего магазина отличается от расстояния до звезд. А нам советуют для обеспечения старости рожать больше рабочей силы.

Однако, иметь детей, это право человека, но не его обязанность.

Призыв рожать, чтобы увеличивать поголовье подданных, вызывает ассоциации с биологическими субъектами далекими от людей, а стоил для них, всегда не хватало.

Первый этап перенаселения земли, когда людей на земле было в тысячи раз меньше, чем сейчас, характеризовался тем, что при увеличении численности одного народа (племени), для обеспечения его сытости, достаточно было захватить земли другого народа. Еще совсем недавно орды цивилизованных европейцев (голландцев, англичан, русских, испанцев, бельгийцев, португальцев и прочих) захватывали земли и даже уничтожали аборигенов Африки, Азии, Америки и Австралии.