Современная финская новелла

— Да, представь себе, знаю, — ответила Лейла. — Все-таки достукались. Пьянство, драки, — ну что это за семья? Ад кромешный, а не семья!

Пожав плечами, Исмо стал спускать вниз коляску. Следом, закусив губы, шла Лейла. Видно, изо всех сил старалась не расплакаться. Вот и опять ничего толком не рассказала, не объяснила…

Они первый раз везли ребенка на трамвае. Намаялись. На улице — проливной дождь, в вагоне битком. Исмо готов был уже отступиться, но Лейла все же умудрилась протиснуться в двери и каким-то своим особым способом расчистила место среди мокрых спин. У Исмо сводило желудок, казалось, не хватает воздуха — он весь день почти ничего не ел. Но как подумал об ужине, как представил себе нежную, ароматную лосятину — повеселел и неожиданно для самого себя вдруг ущипнул в толпе Лейлу.

— Нас ждет жаркое, — шепнул он.

В ответ Лейла улыбнулась удивительно доброй улыбкой, сказала:

— Вот бы с собой немножко взять…

Они ехали сперва на трамвае, потом на автобусе, долго плутали под дождем и наконец в тупике на берегу моря нашли дом Эркки. Из решетчатых чугунных ворот выскочил мальчишка в полном индейском снаряжении. Пластмассовое копье ткнулось Лейле в юбку.

— Четвертый убитый! Четвертый убитый! — заорал мальчишка и убежал.

Лейла недоверчиво огляделась. Дом стоял на пологом склоне, у самого берега, крыльцо освещали желтые декоративные фонари. Живая изгородь огибала двор и небольшой сад, там кое-где еще виднелись яркие листья и прихваченные ночными заморозками сморщенные яблоки.

— Классное местечко, верно? — сказал Исмо.

Лейла не ответила. Она видела себя в этом дворе: вот она катает детскую коляску или сидит на качелях в тихом свете солнца. Между деревьев она бы натянула веревки, повесила белье, все лето ходила бы босая, а дочка бегала бы свободно по траве. И каждое мгновение рядом открывалось бы такое близкое море, темное, всепонимающее, уносило с собой частицу безмерной людской скорби.

Исмо встал посреди двора и принялся разглядывать автомашины.

— Вот эта — машина Валлу, — показал он на «пикап». — А эта, ты только посмотри, какая громадина, — целый корабль!

— Цвет дурацкий, — сказала Лейла.

Исмо сердила ее язвительность. Ничего-то ей не нравится. Найдется ли в мире что-нибудь такое, о чем бы Лейла сказала: «хорошо» или «чудесно». Она бранит все, кроме разве ребенка, — ребенок для нее гораздо важнее Исмо и принадлежит ей одной.

Дверь открыла Анн-Лис. От красоты ее веяло холодом; золотой треугольник броши скреплял завязанный бантом ворот платья. Поздоровалась за руку с Лейлой, заглянула в коляску, вежливо улыбнулась.

— Какая маленькая! Подумать только, какая крошка! — говорила она, протягивая гостям вешалки для пальто. Попросила, если не трудно, снять обувь.

Лейла осталась в чулках, глянула на ноги Исмо. А, пусть. Его носки, его и позор. Но все же…

— Ну и рвань! — прошипела Лейла.

В круглом зеркале передней мелькнуло его лицо. Тонкий нос, худые бледные щеки над светлой, редкой бородкой. В глазах беспокойный блеск.

Раскрыв объятия, к ним спешил Эркки.

— Мы уж думали, вы на полпути в кабак завернули, — пошутил он.

Игриво усмехаясь, он взял Лейлу за руку, оценивая ее взглядом. Она ответила ему тем же.

Коренастый, небольшого роста, вице-судья оказался веселым, общительным человеком.

— Так вот, значит, какую симпатичную рыбку выудил мой братец! — балагурил он. — Как же это вы создали семью, не спросив разрешения у меня, юриста?

Напряженно улыбаясь, Лейла под руку с Эркки вошла в гостиную. Все там изысканно одеты, держатся уверенно. Ссутулившийся в высоком кожаном кресле дед и тот был в черном костюме, белой рубашке и при галстуке. В руке он держал стакан с кефиром. У остальных налито вино.

Исмо встревожился. Как, неужели Эркки не припас настоящей выпивки? Неужели из-за деда придется тянуть одно только вино? Но тут из-за спинки дивана высунулась лысая голова Валлу, и Исмо почувствовал знакомый запах: Валлу все-таки прихватил своей, настоящей, «венецианской»…

Лейла незаметно осмотрелась: сервант, паркетный пол, камин, ножки стульев в виде львиных лап… Другой двоюродный брат Исмо, Тапани, пожал ей руку так энергично и крепко, будто знакомился с новым богатым клиентом. Она с трудом запомнила, как зовут его жену. Туйя, как бы не забыть: Туйя, Туйя. Очень привлекательная женщина. Она-то разуваться не стала, преспокойно осталась в туфлях на шпильках.

Дед поставил стакан на стол и принялся разглядывать Лейлу. Ей стало не по себе. Она вдруг будто съежилась, завяла — жалкая содержанка, которой и показать нечего, кроме своего греха.

— Так это жена Исмо? — спросил дед.

Лейла только молча улыбнулась. Дед попросил показать ему ребенка. Лейла положила на костлявые стариковские колени спящую девочку. Та тихо лежала с закрытыми глазами. Вдруг старик шевельнулся, и соска выпала изо рта девочки, закатилась под стул.

— Да у нее, никак, заячья губа? — сказал дед и поглядел на Лейлу так, будто его обманули.