Современная язва

Н. А. Лейкинъ СОВРЕМЕННАЯ ЯЗВА

I

Скрипнула калитка палисадника. Залаяла маленькая собаченка, бросившись отъ террасы. Къ террас медленными шагами подошелъ рослый рыжебородый лавочникъ въ сапогахъ бураками и въ передник, низъ котораго приподнятъ и заткнутъ за поясъ.

— Тише, Фиделька, тише… Не воры идутъ… — успокоивалъ онъ лающую собаченку.

— Кто тамъ? — воскликнулъ пожилой дачникъ, расположившійся завтракать на террас, и выглянулъ въ садикъ изъ за парусинной драпировки.

— Мясникъ къ вашей чести, — откликнулся лавочникъ, приподнимая картузъ и надвая его опять.

— Что теб надо? Зачмъ?

— Да кто за чмъ другимъ, а я все въ одномъ направленіи. За деньгами. Прикажите заборную книжечку погасить.

— Позволь… Но вдь за деньгами ходятъ перваго числа… особенно къ служащимъ людямъ, а сегодня только пятнадцатое.

— Это точно… Это дйствительно… — согласился мясникъ. — Но ужъ два первыхъ числа прошло, а мы отъ вашего здоровья никакого дивидента не видали.

— Не можетъ быть! — удивился дачникъ. — Разв теб жена моя перваго іюля и перваго августа не заплатила? Я ей давалъ деньги для уплаты за мясо.

— Никакъ нтъ-съ… Вотъ ужъ два мсяца мы при пиковомъ интерес… Иначе никогда-бы я вашу честь не посмлъ… Ни за іюнь, ни за іюль… Вотъ и августъ въ половин…

— Что-нибудь да не такъ… Марья Андревна! — крикнулъ дачникъ жену.

— Что тамъ? — послышался изъ комнаты голосъ.

— Поди сюда, милый другъ… Тутъ какое-то недоразумніе…

На террасу выглянула среднихъ лтъ миловидная женщина и, увидавъ мясника, смутилась. Лицо ея вспыхнуло.

— Разв ты не уплатила въ мясную за мясо въ іюл и перваго августа? — продолжалъ дачникъ.

— Нтъ еще. Но вдь ему и не на хлбъ… Подождать можетъ, — пробормотала сконфуженно жена и накинулась на мясника:- Чего ты лзешь!.. Разв пропадало за нами

— Это вы точно, матушка Марья Андревна, это дйствительно… Но такъ какъ мы приказчики и сбираемся хать въ деревню, а хозяинъ нашъ…

— Молчи! И ступай вонъ! Деньги будутъ въ свое время уплочены…

— Свое время-то, матушка-барыня, ужъ ушло — вотъ я изъ-за чего…

— Уходи, уходи! Что это за нахальство Въ домъ лзть за деньгами!

— Но отчего-же, Маша, ты мн не сказала, что по книжк не уплочено?.. — началъ мужъ.

— Пожалуйста не при людяхъ… Что это за манера! — оборвала его жена и опять сказала мяснику. — Можешь отправляться, отправляться. Деньги твои не пропадутъ.

— Да, да… Ты получишь… Уходи голубчикъ своевременно получишь… Дня черезъ три я самъ теб принесу… — забормоталъ въ свою очередь мужъ.

— Хорошо-съ… Будемъ ждать… А только пожалуйста баринъ… Теперича, такъ какъ мы демъ въ деревню…

— Ладно, ладно… Будь спокоенъ.

— Прощенья просимъ-съ… Счастливо оставаться. Пріятнаго аппетита…

Мясникъ снова приподнялъ картузъ и сталъ выходить изъ садика.

Мужъ, сидвшій уже передъ налитой рюмкой водки и державшій въ рук редиску, чтобъ закусить ею, взглянулъ на жену испытующимъ взглядомъ и изображалъ изъ себя знакъ вопросительный. Она отвернулась и смущенно проговорила:

— Не понимаю, что за манера длать эти очныя ставки съ лавочниками!

— Позволь, Марья Андревна, я вовсе не длалъ теб очную ставку, а если человкъ приходитъ за деньгами, а я знаю, что деньги я уплатилъ, — сказалъ мужъ, — то само собой…

— Ну, довольно довольно! Пей водку-то! А то сидишь, какъ истуканъ, съ редиской въ рун…

— Я пораженъ… Я, я… Но куда-же ты дла деньги, которыя я теб далъ на расплату?..

Мужъ не только не выпилъ водки, но положилъ и редиску на столъ.

Жена стояла, отвернувшись отъ мужа и соображала, что ей выгодне: накинуться на него и сдлать сцену, или оправдываться и потомъ признаться въ употребленіи денегъ на другой предметъ. Наконецъ, она забормотала:

— Куда! Куда! Деньги ему не на хлбъ… Ты самъ зпаешь… у насъ семейство… Варичк классное платье… Петеньк брюки… А ты такъ мало даешь денегъ на семью…

— Я далъ теб, другъ мой, семъ рублей Варичк на платье…

— А много-ли это семь рублей? Семь рублей одна только матерія… Она двочка большая. А портних? А… а? Наконецъ, такъ по хозяйству…

— Платье для Варички еще не готово и портних ты, стало было, еще не платила.

— А варенье я варила. Сколько я варенья наварила! Грибы мариновала. Уксусъ для грибовъ…

— Милая моя, на варенье я теб отдльно далъ пять рублей и привезъ изъ города пудъ сахарнаго песку.

— Банки для варенья покупала… Да мало-ли еще что! У тебя два раза въ недлю этотъ несносный винтъ… Гости твои жрутъ какъ акулы. Нужно закуску приготовить, нужно водку проклятую…

— На водку и пиво я всякій разъ давалъ деньги отдльно. Банки для варенья у тебя прошлогоднія… — слышались возраженія.

— Что ты ко мн, какъ судебный слдователь, придираешься! Ты забываешь, что я даже лососиной кормила твоихъ проклятыхъ гостей!

Пауза.

— Можетъ быть у тебя и въ мелочную лавку по книжк не заплочено? — спросилъ мужъ.

— Конечно-же не заплочено, — проговорила жена, сла, слезливо заморгала глазами и вынула изъ кармана носовой платокъ.

— Ай-ай-ай! А вдь я на все это давалъ каждый мсяцъ деньги… — пробормоталъ мужъ, — а зеленьщику? — задалъ онъ вопросъ.

Жена виновато молчала.

— Куда-же ты двала деньги, Манечка? — продолжалъ мужъ.