Современная язва

Вскор вошелъ старшій дворникъ въ лакированныхъ сапогахъ гармоніей, въ пиджак, въ серебряной часовой цпочк на жилет.

— Три выстрла, вы говорите? — бормоталъ онъ. — Въ квартир воспрещено даже и на одинъ-то выстрлъ. Вдь это не дача. Дверь заперта?

— Заперта, заперта. Изъ-за этого мы васъ и позвали, — говорили жильцы.

— Вы стучали и онъ не откликается?

— Ни, ни… Ни одного словечка.

Дворникъ самъ постучалъ въ дверь и закричалъ:

— Баринъ! Послушайте! Откликнитесь! А то мы взломаемъ дверь! Я дворникъ!

И на этотъ разъ отвта не было никакого. Дворникъ заглянулъ въ замочную скважину.

— Тамъ ключа въ двери нтъ. Дайте-ка ключи отъ другихъ дверей. Можетъ быть, подойдетъ какой-нибудь и отворить можно.

Жильцы бросились къ себ въ комнаты и принесли ключи. Дворникъ сунулъ въ замокъ ключъ, и первый-же ключъ вошелъ. Онъ повернулъ ключъ, нажалъ ручку — и дверь отворилась. Первое, что бросилось всмъ въ глаза — лужа крови на полу.

— Ай, ай! О, Gott! — вскрикнула нмка и тутъ-же опустилась на стулъ, закрывъ лицо руками.

Мужчины стояли около кровати. На кровати лежалъ на окровавленной подушк среднихъ лтъ мужчина съ маленькой черной бородкой. Воротъ ночной сорочки его былъ разстегнутъ. Самъ онъ былъ прикрытъ простыней. Байковое срое одяло съхало на полъ.

— Наповалъ? — спрашивалъ кто-то…

— Конецъ.

— Письмо, письмо… записка… — указалъ статскій совтникъ на столъ и взялъ листокъ бумаги. Онъ прочелъ вслухъ:

— «Кончаю съ собой. Въ смерти. моей прошу никого не винить, кром… Во всемъ виноватъ тотализаторъ. Я проигралъ казенныя деньги. Проклятый тотализаторъ!»

— Живъ! Живъ! — раздался сзади него голосъ учительницы музыки… Бгите за докторомъ… Докторъ живетъ у насъ на лстниц.

1908