Современная язва

Щелкнулъ ключъ замка и отворилась крышика желзнаго ящика. Приказчикъ вынулъ оттуда пачку сторублевыхъ, сосчиталъ ихъ и положилъ на конторку передъ хозяиномъ.

— Тысяча-съ… — сказалъ онъ.

— Сдавай сдавай… — торопилъ хозяинъ.

Вынута вторая пачка. Приказчикъ сосчиталъ, положилъ и сказалъ:

— Шестьсотъ-съ…

— Ну, дальше…

Приказчикъ держалъ тощую пачку.

— Тутъ восемьдесятъ шесть… Восемь золотыхъ по пяти рублей. Два полуимперіала… Мелочь…

— Стой, стой… Дай костяжки-то со счетовъ скинуть, — остановилъ его хозяинъ, звякая на счетахъ. — Еще четыреста шестьдесятъ одинъ рубль надо.

— Мелочь-съ… — коснющимъ языкомъ пробормоталъ приказчикъ. — Восемнадцать рублей серебряными рублями.

— Ну, мелочи на двнадцать рублей… ну, съ восемнадцатью рублями, и того тридцать. Тридцать долой… Гд-же остальные-то четыреста тридцать?

Приказчикъ запинался.

— Да тутъ были… — проговорилъ онъ.

— А если были, то куда-же они двались? Тутъ нтъ.

Произошла пауза. Приказчикъ вдругъ заплакалъ.

— Семенъ Иванычъ! Отецъ и благодтель!.. Простите! Заживу ихъ! — воскликнулъ онъ и, рыдая, бросился хозяину въ ноги.

— Растратилъ? Прокутилъ? Ахъ, ты мерзавецъ! Вотъ отчего жена моя тебя въ лавк не находила! Вотъ какая у тебя получка-то была! — закричалъ хозяинъ.

— Благодтель! Видитъ Богъ, не кутилъ я. На другомъ бсъ меня попуталъ.

— Любовницу завелъ? Любовница подтибрила? Понимаю!

— Нтъ, нтъ, благодтель, Семенъ Иванычъ! На другомъ бсъ меня попуталъ. На скачкахъ, на скачкахъ я соблазнился и проигралъ.

— Тотализаторъ?

— Онъ… Онъ, проклятый… Hо я заслужу вамъ все до копечки, Семенъ Иванычъ, простите только меня раба гршнаго! — плакался приказчикъ, не поднимаясь съ пола.

Хозяинъ покачалъ головой. Онъ не зналъ, что и говорить.

— Ахъ, ты шельма, шельма! Ахъ, ты эіопъ! Ахъ, ты… Туда-же въ тотализаторъ!.. — пробормоталъ онъ. — Хозяинъ отъ тотализатора, какъ отъ чумы бжитъ, а ты приказчикъ… Вонъ изъ лавки! — закричалъ онъ, хлопая крышкой сундука.

— Соблазнъ, соблазнъ… Не устоялъ противъ соблазна… — стоналъ приказчикъ и, пошатываясь, направился вонъ изъ-за перегородки.

III

Воскресенье. Семейство статскаго совтника и домовладльца Пугалова завтракаетъ. На стол кулебяка съ сигомъ и капустой, большой никелированный кофейникъ стоитъ на спиртовой ламп съ таганомъ. Вокругъ стола услись чады и домочадцы, и происходитъ оживленный семейный разговоръ.

У наружныхъ дверей въ прихожей — звонокъ. Нарядная горничная въ бломъ передник съ кружевцами и прошивками, прислуживавшая у стола, бжитъ отворять дверь и черезъ нсколько времени возвращается и докладываетъ:

— Господинъ Семиполовъ желаетъ васъ видть, Михаилъ Петровичъ.

— Семиполовъ? — переспрашиваетъ Пугаловъ.

— Да-съ… Семиполовъ… Вотъ что домъ на углу, такъ самъ домовладлецъ.

— Что ему такое? Попроси въ гостиную. Я сейчасъ… — бормочетъ Пугаловъ и торопится додать кусокъ пирога.

Старшій сынъ Пугалова — молодой человкъ съ начинающими уже пробиваться на верхней губ усиками, въ форм одного изъ учебныхъ заведеній, блднетъ. Сначала онъ закрывается салфеткой, потомъ встаетъ изъ-за стола и незамтно уходитъ изъ столовой.

— Семиполовъ… Семиполовъ… Это сосдъ нашъ, но никогда не бывалъ у меня. По какому это онъ длу? — продолжаетъ Пугаловъ. — Должно быть, не насчетъ трубъ-ли сточныхъ? Мы хотли просить объ очистк уличныхъ сточныхъ трубъ.

Онъ снялъ салфетку, заткнутую за воротничекъ рубашки, всталъ изъ-за стола и вышелъ въ гостиную. Въ гостиной ходилъ изъ угла въ уголъ пожилой мужчина съ довольно объемистымъ брюшкомъ, въ черномъ пиджак, срыхъ брюкахъ и бломъ жилет.

— Доброму сосду! — раскланялся передъ нимъ Пугаловъ. — Какому счастливому случаю обязанъ, что вы изволили меня постить? Предполагаю, что по длу о сточныхъ трубахъ, объ очистк которыхъ мы хотли просить городскую управу.

Оба подали другъ-другу руки и пожали ихъ. Семиполовъ сдлалъ серьезное лицо и сказалъ:

— Если вы приступаете съ такимъ вопросомъ, достоуважаемый Михаилъ Петровичъ, то значить моя догадка врна, что вы тутъ ни въ чемъ не причинны и во всемъ виноватъ молодой человкъ. Буду поэтому говорить смле.

— Пожалуйста, пожалуйста. Впрочемъ, что-же мы стоимъ? Прошу покорно садиться, — предложилъ хозяинъ, указывая на кресло. — Курить не прикажете-ли?

Оба сли. Хозяинъ раскрылъ портсигаръ съ папиросами и подвинулъ спички. Гость сдлалъ маленькую паузу и спросилъ:

— Посылали вы ко мн недль пять тому назадъ за пятьюдесятью рублями?

Пугаловъ даже отодвинулся отъ Семиполова на стул и растопырилъ руки.

— Въ первый разъ слышу, — сказалъ онъ.

— Ну, такъ у меня былъ вашъ старшій сынъ съ вашей карточкой и взялъ пятьдесятъ рублей для васъ, какъ онъ говорилъ. Сынъ вашъ взялъ у меня деньги и общался возвратить ихъ на другой-же день, и вотъ уже прошло около пяти недль…

— И не думалъ, и не воображалъ брать у кого-либо денегъ. Сынъ мой также мн ничего не говорилъ о деньгахъ. Вы хорошо знаете моего сына?