Современная иудаизация мира, или Еврейский вопрос в XX столетии. Часть 4

Какой-нибудь получас обогатился вот чем: идея французского министра привела в восхищение

Чемберлена.

- Да, только он, Муссолини, может отговорить Гитлера от вторжения в пределы Чехии, Согласится

ли дуче... Он, Чемберлен, не сомневается! Дуче в последнее время оставался как-то в тени... Он должен

ухватиться за такую прекрасную миротворческую роль... Должен. Через несколько минут Бонне будет осве-

домлен в точности.

Действительно, через несколько минут он услышал голос великобританского премьера:

- Согласен, телеграфирует Гитлеру... План... План... Съехаться, нет слететься в Мюнхен - Даладье,

Муссолини и я... Мир всего мира будет спасен...

«Параллельно» же с этим Фроссар вызвал Понсе, сказал ему то, что хотел сказать... Едва повесил

трубку, Понсе тотчас связался с рейхсканцлером, «напросился» к нему и был приглашен явиться

немедленно.

И, дабы выиграть время, в тишине и полумраке глубокого канцлерского кабинета, Понсе убеждает

своего собеседника в том, в чем убеждал его и вчера, и позавчера, и несколькими днями раньше, и так же,

слово в слово, может предвосхитить, что ему ответит Гитлер.

Но только бы высидеть в этом кабинете столько, сколько надо. А там, там... реальный человек и

политик Франсуа Понсе «на этот раз верил в чудо»... Страстно, мучительно, всем существом своим верил...

И началась сказка про «белого бычка»:

- Итак, господин канцлер, Ваше решение окончательно и бесповоротно?

- Да, господин посол... Еще несколько часов, и тридцать моих дивизий начнут концентрическое

наступление к центру Чехословакии, поддерживаемые первой полутысячею аэропланов...

- Это ужасно, ужасно, господин канцлер! Это гибель Европы.

- Это только торжество справедливости, господин посол. Ведь они издеваются над нами. Но если

бы только над нами... Мы - враг... Вы же - Франция и Англия - друзья... Три месяца назад вы настаивали:

отдайте Германии немецкие земли. И что же? Три месяца проволочек, оттяжек, затяжек, уклончивых

ответов. Коварная политика, в конце концов, фатальна для них же самих. Мое долготерпение дошло до

предела... Они были бы куда сговорчивей, не обадривай их несбыточной помощью Советский Союз и... и...

некоторые министры вашей страны, господин посол.

- Господин канцлер, мне, представителю Франции, не надлежит слушать и поощрять подобные

обвинения...

- Ну хорошо, возьмем бывшего министра... Пьер Котт... Ваши же газеты называют его агентом и

пособником Гитлера за то, что он развалил и обескровил вашу прекрасную авиацию...

- Господин канцлер...

- Разрешите мне кончить, господин посол... Он, он виноват в том, что в боевой готовности

находятся тридцать дивизий, готовых вступить в пределы Чехии, и 500 аэропланов, готовых сняться в тот

момент, когда я это прикажу. Ваш экс-министр потребовал не только общей мобилизации, не только отча -

янного сопротивления, но и воздушной бомбардировки наших военных баз и промышленных центров...

- Господин канцлер, я не мoгу этого допустить...

- Господин посол, вы не можете не узнать голос Котта - глухой, тягуче-низкий... Я вам сейчас

поставлю диск... Я уже демонстрировал его послам - английскому и итальянскому... К сожалению, это не

вальс Штрауса и не ноктюрн Шопена, а сатанинское что-то... Нет, я должен вам поставить...

Резкий телефонный звонок оборвал Гитлера на полуфразе... Понсе вздрогнул, как может быть никогда не

вздрагивал за всю свою жизнь... На несколько секунд охватило его небытие... Очнувшись, услышал:

- Я экцеленц. Я...

Опять молчание, для Понсе невыносимо напряженное.

- Ах зо бис морген... Ауф видерзеен, экцеленц...

Стремительно повернувшись к Понсе, фюрер, все еще сияя, еще не успев «сделать» другое лицо,

весело молвил:

- Могу вас обрадовать, господин посол... Завтра мы в Мюнхене встретимся с Муссолини,

Чемберленом и Даладье...

Таков диск исторической беседы Гитлера-Понсе в историческую ночь 27 сентября. Последствия

этой беседы с ее финалом - телефонным звонком из Рима - всему миру известны...»

Германия шла на соглашения и готова была ограничиться минимумом справедливости... Арийские

политики на это шли... но не согласования спорных вопросов хотели иудеи.

Мюнхен... Осень 1938 года.... Зима...

Наступило затишье... Увы, оно оказалось затишьем перед грозой. Ибо иудеи, как оказывается,

приняли свои меры против Мюнхена:

«В октябре 1938 года положение еврейства было наихудшим с коллективной точки зрения, - заявил

Нахум Гольдман, особоуполномоченный «Еврейского Агенства», Американскому Еврейскому Конгрессу в

1940 году. - После договора в Мюнхене существовала опасность, что демократии заключат окончательный

мир с Германией... Если бы это случилось, если бы Франция и Великобритания сдались и пришли бы к

соглашению с фашизмом, евреи в Европе были бы потеряны, по крайней мере, на срок существования

одного поколения. Их борьба осталась бы вне общих проблем жизни в Европе. Они остались бы