Современная китайская проза

— Вы уж не будите его, — сказала сердобольная женщина. — Вчера вечером старый Сюй начал харкать кровью, горячий был, словно уголь, вся одежда промокла у него от пота… Мы тут все просто не знали, что и делать. К счастью, появился этот парень, словно небо его нам послало… Как его зовут?

— Зовут Ши Гу, — сказал Чжао Лян.

— Верно, Ши Гу его звать. Он еще говорил, сестричка у него есть, несколько месяцев назад она вышла замуж и переехала в нашу деревню.

— Ее зовут Гайгай? — поспешно спросил я.

— Да, Гайгай… она…

— Она не сестра ему, — выдал я тайну.

— Она ему сестра по линии жены, — быстро вставил слово Чжао Лян. — Скажи-ка, почтенная, а что за человек этот старик Сюй?

— А это прежний районный начальник Сюй.

— Сюй Минхун? — изумился Чжао Лян.

— Ты знаешь его?

— Во время земельной реформы и создания кооперативов он всем руководил, кто ж из нас его не знает! Старик Сюй хороший человек!

— А кто спорит?!

— А как же он здесь оказался?

— Это долго рассказывать, — сказала женщина. — В пятьдесят восьмом году, когда был большой скачок, наверху сказали, что он против выплавки стали, против общественных столовых, в пятьдесят девятом его сняли, и он вернулся домой простым человеком. А когда началась «культурная революция», Ли Цзячэнь и его люди сказали, что он вредит всем, в прошлом году его к нам направили на исправительные работы… Он изнемог от работы, все харкал кровью, но держался крепко, никогда не жаловался… у всякого, кто хоть чуточку добр, при виде него сердце сжималось от жалости. Вчера наше звено послали сюда убирать рис, мы заявили, что без мужчины молотить нельзя будет, тогда наш секретарь сказал: «Хорошо, дадим вам мужчину…» Он, песья башка, дал нам старика Сюя… Мы старика Сюя жалели, не давали ему молотить, а он не уступал, целый день вкалывал, а потом у него кровь горлом пошла! Ох и горе!

— Почтенный Сюй, почтенный Сюй! — Чжао Лян немного забеспокоился, присел на колени у подстилки, пристально вгляделся в лежавшего рядом с Ши Гу человека. Я тоже наклонился, но в тумане никак не мог разглядеть его лицо.

В это время к нам подошли еще несколько женщин.

— Эх, совсем больной, а к доктору не дают сходить…

— Дом есть, а навестить не дают, родня есть, а повидать не дают…

— Сколько дней он еще проживет?..

— За что ж с хорошим человеком так плохо обошлись?

— Во дворце есть подлый вельможа…

По природе от рождения добрые, крестьянки легонько судачили да вздыхали.

Все вокруг хорошо знали почтенного Сюя, я один не мог взять в толк, кто он такой, какое прегрешение он совершил и почему все так его жалеют, так его уважают и любят.

Ши Гу проснулся, сел, увидел нас и сказал:

— Дядя Чжао Лян, давай отнесем почтенного Сюя на плот.

— Хм, — призадумался Чжао Лян, — а потом куда его?

— Отнесем, а там видно будет, не то он здесь не выживет!

— Да, но это надо с Пань Лаоу обговорить.

— Чего тут обговаривать, человека надо спасать, вот и весь мой сказ!

Я и не заметил, как Пань Лаоу тоже подошел, его голос всех был громче, полон волнения и ненависти. Он сердито разогнал женщин, двинулся к почтенному Сюю.

— Почтенный Сюй, ты здесь, вот уж не думал… Нет, кто-то хочет, чтобы ты помер, а я хочу, чтобы ты жил. — Он командирским тоном сказал Ши Гу: — Давай отнеси его на плот!

Ши Гу взглянул на Пань Лаоу, и во взгляде его была не только покорность, но и благодарность. Он осторожно приподнял находившегося в бессознательном состоянии, почти бездыханного почтенного Сюя. Тут женщины встревоженно, приглушенно загалдели:

— Пусть они отнесут…

— Если не будет человека, то что мы скажем, когда будет проверка?..

Пань Лаоу повернулся и сказал им:

— А, чего тут, скажите, что ничего не видели! Это дело не ваше, мы все на себя берем. Я скажу, что почтенный Сюй умер и я сбросил его в реку!

Женщины замолчали и стояли печально.

— Пошли! — махнул рукой Пань Лаоу.

Ши Гу взвалил себе на закорки почтенного Сюя и понес его, мы с Чжао Ляном поддерживали его с двух сторон, медленно ступая.

— Осторожнее! — покрикивал сзади Пань Лаоу.

Ши Гу замедлил шаг, перевел дух и вступил в плотный туман. Женщины беззвучно прошли за нами десяток с лишним шагов, а потом та большая женщина крикнула:

— Давай назад, нам работать надо!

И вновь незнакомая мне птица завела свою песнь: «Хороша жизнь, хороша жизнь…»

Мы уложили почтенного Сюя в кабинке на плоту как можно удобнее, накрыли его одеялом, подложили под голову подушку. Чжао Лян быстро вскипятил воды, Ши Гу сидел рядом с почтенным Сюем.

На реке по-прежнему лежал густой туман, воды не видно было, но Пань Лаоу без колебаний отчалил. Он правил сам, и его худая фигура маячила на носу плота. Острый взгляд Пань Лаоу, казалось, пронзал туман и прозревал на реке каждый поворот, каждый утес, каждую мель. Теперь это был совсем другой человек — сосредоточенный, решительный, словно он вступил в поединок с собственной жизнью.