Современная литература Великобритании и контакты культур

Пытаясь проанализировать свое состояние, Табби внимательно всматривается в окружающее и детально описывает его: Раммидж, место действия почти всех романов Лоджа («воображаемый город с воображаемым университетами и фабриками, населенный воображаемыми людьми, который занимает… то место, где на картах так называемого реального мира можно найти Бирмингем» [Lodge, 1998, p. 3]), свой дом и район, свою лондонскую квартиру, почти бесконечный процесс производства и съемок телевизионного сериала «Соседи» (Табби – и звестный телесценарист), спортивный клуб, больницу, библиотеку, рестораны – б лагополучный, преуспевающий мир преуспевающих людей, в котором, однако, все чаще звучит слово «спад». Табби ведет речь не только о своем настроении, но о состоянии общества в целом: «Люди теряют надежду». Д. Лодж описывает Британию последних лет накануне выборов, которые привели к власти лейбористов. Знаковым событием становится для его героя смерть от рака знаменитого капитана национальной футбольной команды Бобби Мура в среду 24 февраля в 11.30 утра – команды, принесшей англичанам долгожданную победу.

История из детского комикса. Кто верил в начале турнира, что после стольких лет унижений от южноамериканцев и славян… мы станем чемпионами мира в игре, которую сами изобрели? [Lodge, 1996, p. 90].

Умирает Бобби Мур, и его смерть знаменует конец эпохи надежд и свершений,

…когда можно было быть патриотом, не боясь прослыть ярым приверженцем Тори. Позор Суэца был уже позади, и мы покоряли весь мир вещами, которые действительно были важны для обычных людей: спорт и поп‐музыка, мода и телевидение. Британия – это были «Битлз», и мини‐юбки, и… победоносная английская команда. Интересно, смотрела ли в этот вечер телевизор королева и что она чувствовала, глядя на саму себя, вручающую Кубок мира Бобби Муру? [Ibid., p. 91].

Столетие спустя после героев Голсуорси, скорбивших на похоронах королевы Виктории по великой эпохе, Табби отмечает в своем сознании других героев, а королеву Елизавету считает жертвой новых времен и по‐человечески сочувствует ей.

Медленное, почти бессобытийное, полное описаний и рассуждений повествование первой части романа резко меняется во второй части, которая состоит из шести рассказов разных людей, так или иначе связанных с Табби: 1. Показания в полиции воображаемого любовника жены героя, тренера спортивного клуба, на которого оскорбленный муж совершает нападение и обнаруживает, что спортсмена вовсе не привлекают женские чары. 2. Рассказ платонической любовницы Табби Эми, из которого читатель узнает, что от героя ушла жена; чтобы утешиться, он пригласил Эми провести уик‐энд в роскошном отеле на Тенерифе, и что из этого вышло. 3. Разговор с подругой по телефону Луизы, помощника режиссера из Беверли Хиллз, в объятия которой Табби кинулся после приключения с Эми. 4. Рассказ Олли, продюсера сериала «Соседи», которым он развлекает своих приятелей в пабе, о том, что Табби задумал писать сценарий о жизни полусумасшедшего философа Кьеркегора, и объяснить эту безумную идею Олли может только сквозь призму личных неприятностей, преследующих Табби. 5. Рассказ помощницы Табби Саманты об их совместной поездке в Копенгаген, об изысканиях, посвященных Кьеркегору, о серии пикантных моментов, когда каждый из них пытался соблазнить другого, и все это представлено в форме болтовни с подругой во время посещения больницы. 6. И наконец, рассказ жены Табби Салли об их совместной жизни, который она записывает по просьбе врача.

Все эпизоды представляют собой повествование от первого лица, только рассказчики разные, хотя герой повествования один. Описанный разными людьми, он не всегда равен самому себе. С другой стороны, каждый рассказ – это так называемый обращенный монолог (monologue, в отличие от soliloquy), когда «прочитываются» на только рассказчики, каждый из которых ярко индивидуален, но и слушатель или адресат, а также ситуация общения.

Эффект обманутого ожидания подстерегает читателя в третьей части книги, когда он узнает, что все предшествующие монологи – п лод творческого воображения и искусной стилизации самого Табби, попытавшегося представить события собственной жизни с точек зрения разных окружающих его людей.