Современная политическая мысль (XX—XXI вв.): Политическая теория и международные отношения

Теоретический плюрализм — следствие как минимум двух немаловажных обстоятельств. С одной стороны, ТМО, в сущности, является частью чуть ли не всех социальных наук, занимающихся особой сферой — вопросами «внешнего» поведения города, государства, нации, гражданского общества в «заграничной» среде. Отсюда множество специфических субдисциплин — социология международных отношений, философия международных отношений, политическая теория международных отношений, международное право, психология межкультурного взаимодействия, история международных отношений, политическая география, мировая экономика и международные экономические отношения и т.д. И все они при изучении международных отношений обращаются к собственным теориям и интеллектуальному багажу.

Вот как описывал эту ситуацию известный американский международник Стэнли Хоффман: отметив, что международные отношения изучаются многими дисциплинами — «от географии до экономики, от истории до демографии, от права до социологии и от “внутренней” политической науки до кибернетики», он продолжил: «Каждая дисциплина отвечает на разные типы вопросов, и эти вопросы не одного и того же порядка: они различаются как по рассматриваемому ими объекту (люди как биологические существа, ценности, пространство, отношения между людьми), так и по предмету, который они представляют (простое описание, объяснение, философия). Для того чтобы найти синтетическое описание, необходимо иметь общую единицу измерения, своего рода эталон, в который могли бы конвертироваться, как деньги все эти дисциплины. Этим эталоном и является теория международных отношений, т.е. совокупность положений, призванных учитывать феномены, которые изучаются или непосредственно политической наукой, или другими соответствующими дисциплинами»[143].

Рис. 1. Распределение теоретических перспектив в 12 международных журналах в период с 1999 по 2009 г.

Источник: Turton H. L. International Relations and American Dominance: A Diverse Discipline. Sheffield: University of Sheffield Press, 2016. URL: https:// www.routledge.com/products/9781138822672.

С другой стороны, это двусторонний процесс. Есть целый ряд вопросов, которые требуют обращения к разным социальным наукам при сохранении особого языка самой теории международных отношений (ТМО), который был выработан международниками с течением времени, равно как и концепциям, описывающим исключительно международную сферу. Поэтому ТМО опирается как на собственные, оригинальные категории и понятия, так и на концепты смежных дисциплин, что позволяет ей выявить какие-то новые аспекты и проблемы изучаемых международных явлений и процессов. Академик В. А. Степин отметил эту важную сторону процесса создания теоретического знания:

«... фундаментальные теории не являются продуктом индуктивного обобщения опыта, а создаются вначале за счет трансляции концептуальных средств, заимствованных из других областей теоретического знания, и только затем обосновываются опытом»[144].

Более того, в силу необходимости выбора средств и методов теоретического синтеза теориям международных отношений приходится постоянно адаптироваться к достижениям социальных наук, хотя и делает это она, следует признать, довольно часто с изрядным запозданием и зачастую весьма выборочно. Причиной этого является несколько снобистское отношение международников к другим социальным наукам и, как следствие, зачастую нежелание участвовать в трансдисциплинарном обмене знаниями и дискуссиях. «Международным исследованиям пришлось дорого заплатить за приобретение и удержание неправомерного статуса исключительности, — признает французский международник Бертран Бади. — Словно заключенная в гетто, наука о международных отношениях была обречена на жесткий консерватизм. Создавалось впечатление, что международный факт настолько отличен от любых иных, что его следовало оберегать от любого рода улучшений и вмешательства»[145]. Определенный консерватизм неизбежен, ибо в противном случае область знания может утратить внутренний стержень и базовые ориентиры. Как бы там ни было, сегодня у теории международных отношений имеется уже собственное, довольно ясно различимое дисциплинарное пространство, над которым международники установили собственный «суверенитет».