Современная политическая мысль (XX—XXI вв.): Политическая теория и международные отношения

В то же время возможности не-западных теоретиков оказывать влияние в сфере ТМО весьма ограниченны. Причиной тому является и языковой барьер (английский язык — lingua franca нашего времени), отсюда трудности вступления в глобальные дискуссии среди ученых. Как показывает практика, дебаты, например, в Японии редко привлекают внимание в Индии или, скажем, Аргентине. Это относится даже к Европе, где споры во Франции или Германии далеко не всегда входят в англо-американский дискурс. Не является исключением и Россия.

Тем не менее, хотя и с определенными трудностями, по мере глобализации и информатизации происходит процесс формирования общества, основанного на заметно интернационализирующемся знании. Некоторые особенности в интерпретации мировой политики и международных отношений будут неизбежны, более того, вполне вероятно, что на каком-то этапе в целом холистический взгляд на мир, присущий скорее не-Западу, окажется более востребованным, нежели индивидуалистическая и конфронтационная модель, предложенная Западом.

Не-западные теории. «Западная» наука международных отношений — побочный продукт развития передовой, технически развитой цивилизации, сумевшей осмыслить свою историю во всей ее противоречивости и неоднозначности. Многое в ТМО универсально и может быть полезным при осмыслении внешнеполитической стратегии, в том числе и не-западных государств. Другое дело, что это, очевидно, должно быть результатом самостоятельной рефлексии — бездумное копирование чужих идей и опыта никогда еще не приводило к успеху.

Но это отнюдь не означает, что не-Западному миру нечего предложить рынку современных идей. Наоборот, есть, и очень даже много. Подобно тому, как исследователи Древнего Рима часто «не замечали» Китай, англоязычные авторы часто заметно ограничивают себя географически и культурно. Не-западные ученые нередко имеют другие традиции образования, и они уже во многом оказывают влияние на англоамериканскую мысль, в том числе через личную унию эмигрантов или публикации, а также лекционные курсы профессоров из других стран. Именно свежий взгляд, сформировавшийся в другой традиции образования и мышления, уже сегодня позволяет не принимать на веру целый ряд тезисов и постулатов, воспринимаемых нашими коллегами из Англии и США как аксиому, не требующую доказательств.

«От неизбежного искажения картины реального Не-запада (Востока) можно избавиться, лишь освободившись от мировоззренческих стереотипов западной науки, — подчеркивает российский международник А. Д. Богатуров. — Это позволит не искать в каждом новом обнаруженном историческом или политическом факте подтверждение той или иной известной концепции, а, наоборот, сосредоточиться на построении новых концепций, выработка которых возможна через анализ генезиса тех черт, которые могут отсутствовать в истории западных стран, но присутствовать в истории стран незападных»[158].

С этой точки зрения, позиция стороннего наблюдателя, пытающегося найти рациональные зерна в англо-американских артефактах, сулит новые открытия. Такая стратегия исследования, разумеется, не освобождает от мифов и искажений, однако одновременно создает новые площадки для уже других фантазий, сюрпризов и удивительных открытий, без чего развитие науки вообще вряд ли возможно.