Современная политическая мысль (XX—XXI вв.): Политическая теория и международные отношения

Сказанное выводит на первый план проблемы, связанные с развитием человеческих обществ, их взаимодействий, взаимовлияний, пересечения культурно-исторических барьеров. Как представляется, никакая отдельная цивилизационная общность не может быть понята, исходя исключительно из внутренних предпосылок. В этом смысле она, если можно так выразиться, «не монадна». Любая цивилизационная деятельность предопределяется взаимосвязанными процессами внутренней динамики и внешних контактов и характеризуется процессами постоянных расколов, перегруппировок и трансформаций, определяющих факторов истории, и, следовательно, неравномерностью всего хода исторического процесса. Очевидно, что в неравномерных исторических ситуациях кто-то временно вырывается вперед, кто-то отстает. Однако и такая в целом линейная графика упрощает картину. Сплошь и рядом адаптационные процессы отстающих обществ оказываются предпосылками не только их собственной, но и глобальной истории, накопления силы для возможного когда-то в будущем опережающего «рывка».

Таким образом, развитые цивилизационные общности, которым присущи глубокие, зачастую универсальные, интеллектуальные, этические, эстетические и религиозные смыслы, гибко структурированы, не находятся в состоянии жесткого разъединения друг с другом, наоборот, постоянно провоцируют друг друга на какие-то реакции, они вполне проницаемы для духовного со-развития. В ходе межцивилизационного взаимодействия человеческие смыслы транслируются от цивилизации к цивилизации, вновь и вновь проявляются в языках и обычаях, философии, науке, технологиях, художественном творчестве, в религиозной и правовой практике.

Еще А. Тойнби отмечал, что за каждой из жизнедействующих в нынешнем мире цивилизаций — огромное этнокультурное, лингвистическое, технологическое, социоэкономическое и религиозное apriori, и облик каждой из цивилизаций складывается в результате сложнейших пространственно-временных процессов ассимиляций, синтезов, становлений[194].

Проблемы, возникающие в связи с необходимостью идентификаций цивилизаций, становятся особенно наглядными по прочтении работы С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций...»[195]. Он ввел восемь категорий, в основу которых положил мировые религии и географический фактор.

Сложность процессов взаимовлияний и взаимопроникновений цивилизаций, сопротивление и стремление сохранить собственную идентичность вынуждают некоторых теоретиков прийти к выводу о том, что мы входим в эпоху столкновения цивилизаций. Сэмюэль Хантингтон в своей известной работе поставил вопрос о том, что после окончания холодной войны мировой порядок часто принимает форму не идеологического, а культурно-цивилизационного конфликта. Он называет семь-восемь цивилизаций: западную, конфуцианскую, японскую, исламскую, индуистскую, православно-славянскую, латиноамериканскую и, возможно, африканскую. Самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями по шести основаниям: во-первых, различия между цивилизациями не просто реальны, они наиболее существенны; во-вторых, мир становится более тесным; в-третьих, процессы экономической модернизации и социальных изменений во всем мире размывают традиционную идентификацию людей с местом жительства, одновременно ослабевает и роль нации-государства как источника идентификации, образовавшиеся при этом лакуны заполняются религией, нередко в форме фундаменталистских движений; в-четвертых, рост цивилизационного самосознания диктуется раздвоением роли Запада, который, находясь на вершине своего могущества, одновременно в силу своего давления толкает незападные цивилизации к собственным корням; в-пятых, культурные особенности и различия менее подвержены изменениям, чем экономические и политические, и вследствие этого их сложнее разрешить либо свести к компромиссу; и, наконец, в-шестых, усиливается экономический регионализм на основе цивилизационной близости[196].

Культурно-цивилизационная организация, таким образом, противоречит системе суверенных государств. В новых условиях, по мнению Хантингтона, локусом войны становится не государство, а культура. И он предупреждает, что западные страны потеряют свое глобальное доминирование, если не сумеют признать непреодолимую природу культурных напряжений. Критики этого подхода восприняли его как теоретическую легитимацию возглавляемого США западного курса в отношении Китая и мусульманского мира. Сдвиг в геополитической организации и структуре требует внутренней культурной консолидации Запада и отказа от демократического универсализма. Другие критики утверждают, что таксономия Хантингтона носит упрощенный и произвольный характер и не принимает во внимание внутреннюю динамику и напряжение внутри отдельных цивилизаций.