Современная португальская новелла

Любопытно, что на одной скамье с Принцессой сидела Эльза Бах по прозвищу Вамп. Более противоположных по темпераменту людей и вообразить трудно. И если Принцесса с первого и до последнего дня учебы в гимназии дружила с одним и тем же мальчиком, который преданно ждал ее после уроков на углу улицы Фридриха Эберта и подолгу гулял с ней около гимназии, то Вамп меняла мужчин, именно мужчин, как перчатки, даже не пытаясь это скрывать. Как-то в среду она пришла на уроки с дорожным чемоданчиком. Открыв его, показала воздушную ночную сорочку и бархатные домашние туфли, недвусмысленно дав понять, как весело она собирается провести конец недели. С каким ужасом и какой завистью глядели мы на эти вещи, ведь мы были убеждены, что Вамп живет интересной и вместе с тем опасной жизнью, о которой мы могли знать только из книг и кино или лишь рисовать в своей фантазии. Впрочем, Принцесса и Вамп, так странно смотревшиеся рядом и одинаково страдавшие на уроках математики, пошли по жизни каждая своим путем со свойственными каждой характером и взглядами.

Директриса Тауэнтзи, она же преподавательница математики, смотрит на часы и говорит: «Закончили!» Слышится продолжительный вздох, который привлекает мое внимание. Это вздыхает Гертруда Густ, очень некрасивая девочка, вылитый отец — известный детский врач, доктор Густ. Однако дети, несмотря на его удивительное уродство, нисколько не боялись его. Их покоряли его шутки и его спокойствие. А вот взрослые зло прозвали его Пугалом. Гертруда взяла у него все, кроме доброты и обаяния: квадратное лицо, кривой рот, высокий лоб. Она была раздражительна и ворчлива, как все женщины, которые не могут смириться со своим уродством. Мужчины смиряются с этим легче.

Колокольчик, в который я чуть было не позвонила, входя в гимназию, оповещает о конце урока. Директриса Тауэнтзи собирает тетради и делает замечание Павловой, которая что-то быстро исправляет. Софи ловко подсовывает под себя «Мадам Бовари» и протягивает преподавательнице свою синюю тетрадь. Та, заметив ее горящие щеки, подозрительно улыбается, как бы говоря: «Софи, тебя так взволновала математика?»

Людвига и Ленхен не спешат, как другие, покинуть класс. Они выходят спокойно, держась за руки. Людвига высокая и нескладная и, как все высокие и нескладные, сутулится. Впрочем, она не может иначе, ведь Ленхен гораздо меньше ее ростом, и ей не так просто держать ее под руку. На переменке они обмениваются завтраками: Людвига очень любит ржаной хлеб с колбасой, а Ленхен — белый с клубничным джемом. Их бутерброды красноречиво говорят о достатке каждой семьи. Людвига из семьи высокопоставленных служащих Юга, а Ленхен из зажиточных крестьян Нижней Саксонии. После того как бутерброды съедены, они идут покупать кефир, а потом еще сосут лакричные пастилки «Консул». Так в полном согласии живут они все годы в гимназии Шиллера.

Софи и я садимся на скамейку под липой. Мы прижимаемся друг к другу, и Софи рассказывает мне неудавшуюся жизнь мадам Бовари. Мимо проходит Петух и пронзительным голосом бранит нас: «Опять уселись, как две курицы на насесте! Лучше бы подвигались немножко!» Петух всегда придирался к Софи: одни видели причину в том, что ему не нравились ее сочинения, другие — в его антисемитизме.

Видя нас изо дня в день вот так сидящих под липой, он понимал, что дружба наша — дар неба, настоящая. В общество Софи я чувствовала себя такой счастливой и ни к кому не питала неприязни. Может быть, именно поэтому я пригласила сесть рядом с нами проходившую мимо Гертруду, которая мне нравилась меньше других. Гертруда, как обычно, зло процедила сквозь зубы, что не хочет и ищет Вамп. Не видели ли мы Вамп? За время нашей учебы у Гертруды не было возлюбленного, и она ничего не знала об отношениях мужчины и женщины. Вот поэтому она искала общества Вамп, ей хотелось послушать о ее похождениях. Гертруда даже как-то составила компанию Вамп, когда та отправилась провести конец недели с сорокалетним богатым человеком. И потом, не видя ничего унизительного в своем положении, рассказывала все в подробностях: мужчина нанял в комфортабельном отеле две смежные комнаты: одну для Вамп и нее, а другую для себя. Около двух часов ночи Вамп на цыпочках, шепнув мимоходом: «До скорого», исчезла и вернулась только утром. Опять же благодаря Гертруде мы были посвящены в отношения Вамп с матерью, пожилой рыхлой вдовой, хозяйкой небольшой колбасной на окраине города. Мы знали, например, что мать с истинным удовольствием слушала все подробности похождений Вамп. И когда Вамп пошла по рукам, я спрашивала себя, так ли, как прежде, эта женщина интересуется развлечениями своей дочери?