Современная румынская пьеса

Д у к и (замечает моток). Займемся шерстью?

Л а у р а. Вы не даете себе ни минуты покоя, тетя Дуки.

Д у к и (доверительно). Такой характер. Я, наверное, никогда не состарюсь. Голова седеет, лицо в морщинах, а душа — как в юности или даже в детстве.

Л а у р а. Сколько вам лет, тетя Дуки?

Д у к и (кокетливо). На сколько выгляжу, столько и есть. У артистов возраста не бывает.

Л а у р а. Я думаю, вы не совершили в жизни ни одного греха.

Д у к и. Греха? Нет, не совершала. (Доверительно.) Я жалею даже мух и мышей. Говоря по правде, мне как-то раз стало жаль крысу.

Лаура смеется.

Что ты смеешься? (Сама начинает смеяться.)

Л а у р а. От радости, что знакома с вами. Вы такая милая.

Д у к и (продолжает смеяться). И ты, Лаура, очень милая.

Л а у р а (целует ее). Я вас люблю, тетя Дуки!

Справа появляется  М а р и а н н а, за ней Р е н е.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Т е  ж е, М а р и а н н а, Р е н е.

М а р и а н н а (в дверях). Ах, какие нежности! Я тоже хочу получить свою долю! (Обнимает их.)

Д у к и. Марианна! Рене! Как чудесно, что вы тоже приехали! Мы опять все вместе!

Л а у р а (сдержанно). Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста.

М а р и а н н а. Брр… Как похолодало! А вы здесь не топите?

Л а у р а. Сейчас затоплю.

Р е н е. Что вы, что вы! Зачем же самой?

Л а у р а. С непривычки можно, конечно, и руки обжечь. Ну, да это не страшно! (Нагибается, кладет в камин щепки и разводит огонь.)

М а р и а н н а. А где все остальные?

Д у к и. Гуляют по винограднику.

Л а у р а. Пойду скажу, что вы приехали. (Уходит.)

Р е н е. Все такая же дикая и быстрая, как лань. Драгошу пока не удалось ее заморозить.

М а р и а н н а. Сколько бы Драгош с ней ни бился, она всегда будет похожа на деревенскую матрешку.

Д у к и. Ну что ты, она очень миленькая. Почему вы ее не любите? Правда, Лаура не из хорошей семьи, но она умеет выглядеть светской дамой и со всеми очень внимательна. Держится мило и с достоинством.

Р е н е. Тетя Дуки, по-вашему, даже вши держатся мило и с достоинством.

Д у к и. Вши? Ой! Брр!.. Какой ты противный, Рене. Что с тобой? Ты расстроен? Все еще не устроился на работу?

М а р и а н н а. Тетя Дуки, но Рене и не пытается. Не станет же он перед ними унижаться и просить о милости. Они ведь способны предложить ему работу значительно ниже его возможностей и культурного уровня…

Р е н е (перебивает ее). Марианна!

М а р и а н н а. Что тебе?

Р е н е. Разве необходимы объяснения?

М а р и а н н а. Тете Дуки хотелось знать.

Р е н е. Ты действуешь мне на нервы.

М а р и а н н а. Рене!

Д у к и. Ой, Какие вы скучные! Опять начинаете! Пойду лучше прилягу, вам одним свободнее будет ссориться. Даже не понимаю, что это мне так спать захотелось. (Уходит.)

Р е н е. Зачем ты даешь объяснения этой дуре?

М а р и а н н а. Во-первых, потому что она меня спросила, а я — человек воспитанный, а во-вторых, потому что очень важно заниматься рекламой. Тебе не понятно? А между тем, если хочешь, чтобы о тебе что-то стало известно, говори о том даже камням. Пусть все знают, что ты с новыми властями не сотрудничаешь.

Р е н е. Хорошо, хорошо. Вот и будь моим агентом по рекламе. А ты обратила внимание? Здесь снова все до единого.

М а р и а н н а. Теперь, дорогой, мне это безразлично. Теперь я во всеоружии. Бой следует дать при любых обстоятельствах.

Р е н е. Ты говоришь прямо как генерал. Я начинаю смотреть на жизнь оптимистично. Но послушай совета опытного стратега: в семейных баталиях чем меньше свидетелей, тем лучше.

М а р и а н н а. Если только это будет возможно, если только все решится как надо. Если нет — чем больше свидетелей, тем лучше. Пусть разгорится скандал, пусть станет ясно, что нет другого выхода, кроме как…

Входят  С ю з а н н а  и  А л е к у.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Т е  ж е, С ю з а н н а, А л е к у.

С ю з а н н а. Здравствуйте, дети. Вас уже поили чаем?

М а р и а н н а. Добрый вечер, мама. Добрый вечер, дядя Алеку. Нет, мама, какой смысл пить чай, если через час-полтора будет ужин. Мы хотим кое о чем с тобой поговорить.

А л е к у. Что поделывает Марианна, самая красивая девушка в мире?

М а р и а н н а. Дурнеет медленно, но верно, дядя Алеку.

Р е н е. Ничего удивительного при такой жизни.

С ю з а н н а. Ты не слишком галантен, Рене! Я думаю, будь Григоре жив, он и сегодня сказал бы, что я совсем не изменилась или по крайней мере для него осталась прежней белокурой Изольдой{13}.

Р е н е. Я стал грубым, мама, потому что жизнь очень уж жестока ко мне.

А л е к у (иронически). Грубым, мой дорогой, становится тот, у кого есть соответствующие задатки.

М а р и а н н а. Не думаю, дядя Алеку, чтоб сейчас было самое подходящее время оскорблять Рене. Это с избытком делает «рабочий класс» и его строй.