Современная венгерская пьеса

К а р о л а. С осени начну преподавать в сельской школе. Буду учить и воспитывать детей.

О р б о к н е. Воспитывать детей — какое прекрасное призвание! Я иногда очень жалею, что мой сын не стал педагогом.

К а р о л а. А что, у него есть к этому склонность?

О р б о к н е (в замешательстве). В какой-то мере. Но он — техник по ремонту телевизоров.

К а р о л а. Вы правы, воспитание детей — призвание прекрасное. Только работа педагогическая очень трудная. Быть педагогом почти так же трудно, как быть родителем.

О р б о к н е. По-вашему, быть родителем трудно?

К а р о л а. Труднее всего на свете. Во всяком случае, при нынешних устаревших методах воспитания детей.

О р б о к н е. Вы считаете, что нынешние методы воспитания устарели?

К а р о л а. Да, конечно! А разве вы сами не замечали, как быстро стареют люди, едва у них рождаются дети? Воспитание детей губит самих родителей. Их губят именно огромные усилия, которые они прилагают, чтобы привить детям свои устаревшие взгляды на мораль, на отношения между людьми. А некоторые родители вообще норовят превратить своих детей в таких же точно старичков, как они сами, вместо того чтобы самим помолодеть до их возраста.

О р б о к н е (с удивлением смотрит на девушку, затем начинает смеяться). Ты мне начинаешь нравиться. Можно, я буду говорить тебе «ты»?

К а р о л а. Конечно. Ну, здравствуй.

О р б о к н е. Вы… Как? Ты тоже хочешь говорить мне «ты»?

К а р о л а. Нет, если это вас обижает, я, разумеется, могу называть вас тетей.

О р б о к н е. О, зачем же! Давай уж на равных. Будем говорить друг другу «ты». Эржи. (С облегчением.) Моя девичья фамилия звучит, пожалуй, даже еще хуже, чем твоя. Туртельтаубе. Эржибет Туртельтаубе. Имя венгерское. Фамилия немецкая. Туртельтаубе — по-нашему «горлица», «голубка». В школе меня так и звали Голубкой. (Удивленно.) Знаешь, Карола, сейчас мне вдруг показалось, что я снова стою в дверях своей школы и должна бежать на урок, вверх по лестнице. (Смотрит в сторону ворот.)

В этот момент сзади, у ворот, появляется  т е т я  Т о н и.

А вот и тетя Тони!

Тетя Тони открывает калитку и входит.

К вам гостья, тетя Тони.

Т е т я  Т о н и. Ко мне?

О р б о к н е. Да, вот эта девушка. Зовут ее Карола Иштванец, она только что приехала из Сомбатхея и хотела бы недельку пожить у вас.

Т е т я  Т о н и (останавливается перед девушкой, рассматривает ее; и с чувством собственного достоинства). Погоди, погоди. Так ведь ты, милая, дочь железнодорожника Петера Иштванец?

К а р о л а. Да.

Т е т я  Т о н и. А родители твои знают, что ты поехала ко мне?

К а р о л а. Нет.

Т е т я  Т о н и. А если б знали, всыпали б тебе?

К а р о л а. Как пить дать!

Т е т я  Т о н и. Тогда можешь оставаться. И даже поцеловать меня.

К а р о л а. С удовольствием.

Т е т я  Т о н и. Последний раз я видела тебя, когда тебе было три года. Интересно, такой ты меня и представляла?

К а р о л а. Куда более старой. А вам, тетя Тони, и пятидесяти не дашь.

Т е т я  Т о н и. Можешь давать и больше. Я не люблю, когда меня слишком молодят. Для семидесяти я вполне молода, а вот на пятьдесят не тяну — стара.

О р б о к н е. Добро пожаловать в наш дом, Карола. А я побегу в гастроном, так что не буду вам больше мешать. (Нежно, Кароле.) Сервус!

К а р о л а (нежно). Сервус, Голубка.

О р б о к н е  машет на прощание и исчезает в доме.

Т е т я  Т о н и. Вы уже на «ты» с Орбокне? И ты даже зовешь ее Голубкой?

К а р о л а. Да, мы уже подружились.

Т е т я  Т о н и. Гм! Удивительная ты девушка, Карола. Мне, например, и в голову не приходило назвать ее Голубкой.

О р б о к н е  выходит из дому с хозяйственной сумкой в руке; выйдя за калитку, запирает ее.

А как ты узнала мой адрес? Ведь я живу здесь всего три месяца.

К а р о л а. По радио. Передавали музыку по заявкам радиослушателей. Кто-то просил исполнить для Антонии Кралашовской в день ее семидесятилетия песню… И адрес сказали.

Т е т я  Т о н и. Жаль, что я не слышала. Иди-ка сюда, Карола, сядь. А кто просил исполнить для меня песню, ты не помнишь?

К а р о л а. Сказали, что один из ваших старых поклонников.

Т е т я  Т о н и. Ну, это еще мне ничего не говорит. А песню, песню ты не помнишь, которую этот поклонник заказал?

К а р о л а. Помню. Это была «Аве Мария» Шуберта.

Т е т я  Т о н и. Тогда это Адам Керекеш, директор Института естествознания.

К а р о л а. Тетя Тони… если не секрет, сколько же разных песен могли по случаю вашего дня рождения заказать?