Современная венгерская пьеса

Х о р в а т (вспылив). Значит, я могу катиться к чертовой матери?! Разве я меньше значу, чем эта… паскудная баба… эта убогая нищенка? Ну да ладно, мы еще об этом потолкуем! (Выходит, с яростью захлопывая за собой дверь.)

У ч и т е л ь (выждав некоторое время, подходит к двери, за которой скрылись женщины). Заходите, пожалуйста!

Явление тринадцатое

У ч и т е л ь, К о в а ч н е, Б а л о г н е.

Входит одна  К о в а ч н е. Сделав несколько шагов, останавливается.

У ч и т е л ь (выждав минуту, громко). Тетя Мари, вы тоже идите сюда.

Входит  Б а л о г н е, на ее лице испуг.

Присядьте, Ковачне. И вы, тетя Мари, садитесь, если желаете.

Ковачне робко садится на край стула, а Балогне продолжает стоять и во время разговора учителя с Ковачне незаметно бочком приближается к двери, собираясь в удобный момент выскользнуть из комнаты.

Послушайте, Ковачне, вы, должно быть, хорошо знаете, зачем я вас пригласил. Давайте поговорим как друзья, откровенно. Вы знаете, я всегда был другом вашей семьи, вы ведь убеждены в этом, не правда ли? (Выжидательно смотрит на женщину, но та, опустив глаза, по-прежнему молча смотрит в пол.) Я знаю, вы с мужем обвиняете Хорвата в смерти Ферко, верно?

Ковачне, не поднимая глаз, продолжает молчать.

У ч и т е л ь. Ответьте мне, Ковачне, в чем вы обвиняете Хорвата? Расскажите все начистоту, не бойтесь, ничего вам за это не будет. Я никогда не дам вас в обиду. Поверьте, я не собираюсь кого-то судить за это, просто хочу разобраться. Отвечайте же, прошу вас.

Ковачне упорно молчит.

Почему же вы не хотите мне ответить? Расскажите все, что знаете.

К о в а ч н е (после небольшой паузы, тихо, но решительно). Я ничего не знаю… Я знаю только одно — мы отпустили Ферко из дома здоровым, а привезли его совсем больным. На другой день он помер…

У ч и т е л ь. Бедняжка умер от заражения крови, а вы утверждаете, будто это Хорват забил его насмерть.

К о в а ч н е. Мы вовсе не утверждаем, господин учитель…

У ч и т е л ь (удивленно). А кто же тогда растрезвонил по всей деревне? Все только об этом и говорят.

К о в а ч н е. Мы ни о чем таком не ведаем. Знаем лишь одно — наш сын помер.

У ч и т е л ь. Выслушайте меня, Ковачне! Я говорил с доктором Бекшичем, он сказал, что у мальчика получилось заражение крови. Он распорол на жнивье ногу, рана засорилась, в нее попала инфекции, которая и поразила весь организм. Отравила ядами. Вот истинная правда. Такое заражение крови может погубить даже самый крепкий организм, не то что слабого ребенка. Словом, в этом несчастье нет ничего подозрительного, ничего необъяснимого. Если хотите, мы вместе сходим к доктору Бекшичу, и он вам все более подробно, более точно растолкует. Хотите пойти?

Ковачне не отвечает.

Конечно, вы и ему-то не больно поверите… Кое-кто утверждает, будто Хорват его подкупил. Но как же можно поверить, что дипломированный врач, давший клятву честно исполнять свой долг, оказался способным на такой ужасный обман даже за целый воз пшеницы? Вы только сами подумайте: если все это правда и если бы обман доктора обнаружился, он лишился бы не только своей должности и куска хлеба, но в довершение ко всему его посадили бы в тюрьму. Ведь рано или поздно, а истина всегда выходит наружу, правду никогда не скроешь. (Пауза. Выжидательно смотрит на женщину.) Ну поразмыслите сами, трезво, спокойно. Ведь мальчика лихорадило, он бредил, не так ли?

Женщина несколько секунд сидит неподвижно, затем утвердительно кивает.

Так вот, если кто умирает от побоев, у него горячки не бывает. А были на нем следы побоев?

Ковачне молчит.

Вот видите, стоит только здраво поразмыслить, как сразу же все предстает в ином свете. Я понимаю и сочувствую вашему горю. Но нельзя так безответственно обвинять кого-то в столь страшном преступлении…

К о в а ч н е (тихо, с упорством). Мы никого не обвиняем.

У ч и т е л ь (теряя терпение). Но почему же вы все отрицаете? Скажите, к чему это упорство?

Ковачне по-прежнему не отвечает.