Современная венгерская пьеса

У ч и т е л ь. Мне хотелось бы уже в понедельник ее открыть, но вы, Клари, вы сдержите свое обещание? Сможете присматривать за детишками?

К л а р и. Разумеется. Это самое малое, что я могу сделать. Правда, к подобным начинаниям у отца интереса нет, но я уламывала его и в более трудных случаях. Не так ли? (Смеется, показывая на пальце обручальное кольцо.)

У ч и т е л ь. Вы очаровательны, вы прелестны!

К л а р и. Теперь не до ухаживаний и комплиментов, — лучше подскажите, что я еще должна сделать?

У ч и т е л ь. Надо выпросить немного молока ребятишкам. Да мешок картошки, муки…

К л а р и (смеется). О, это будет гораздо труднее, чем заручиться отцовским согласием на нашу помолвку. Ну, да не беда. Обойдется. Как-нибудь устроим. У вас что-нибудь еще, господин учитель?

У ч и т е л ь (растроганно). А еще мне хотелось бы, чтоб эти горемыки полюбили вас так же… как я люблю…

К л а р и (подходит к нему, берет за руку). Я буду стараться, Пишта, я буду делать все, чтобы они меня полюбили. Я знаю, в вас они души не чают, поэтому, быть может, полюбят и меня.

У ч и т е л ь. Души не чают? Я это чувствую. Но для того чтоб эти люди полюбили, требуется совсем немного, поверьте. Ведь на их долю выпало слишком мало радостей, их вечно обманывали, обкрадывали, и они стали недоверчивыми, поэтому тем, кто способен о них по-настоящему заботиться, помогать, — словом, любить их, они всегда откроют свое отзывчивое сердце. Я дорожу их доверием и потому сделаю для них все, что смогу, все, что будет от меня зависеть. В этом я вижу свой долг и перед моим отцом, и перед матерью, и перед всеми моими далекими предками, батрачившими всю свою жизнь… (Улыбаясь.) Возможно, вам все это непонятно, вы не можете почувствовать, но…

К л а р и. Таким я впервые увидела вас, Пишта, таким полюбила.

Растроганные, они некоторое время молчат.

Пожалуй, я не стану дожидаться отца. Пойду домой, чтобы собраться с силами для будущих сражений. (Смеется.) Прощайте, Пишта, приходите к обеду. Да не опаздывайте!

У ч и т е л ь (провожает ее до двери). Целую руки, Клари.

Л а ц и (лукаво). Господин учитель, я ведь знаю, что никакого такого города Бюргёздпаплака нет.

У ч и т е л ь (улыбаясь, грозит ему пальцем). То-то и оно, что знаешь!..

К л а р и к а  с  б р а т о м  уходят.

Явление двенадцатое

Учитель несколько раз прохаживается в раздумье взад-вперед по комнате, затем садится за стол и принимается за работу.

Явление тринадцатое

У ч и т е л ь, М и к у ш.

Тихо, постучав о косяк двери, входит, смущаясь, М и к у ш. Это старый, бедно одетый крестьянин.

М и к у ш. Мое почтение!

У ч и т е л ь. Добрый день, дядюшка Микуш. (Встает, идет ему навстречу, приветливо здоровается с ним за руку.) Садитесь, пожалуйста, да расскажите, что вас привело ко мне.

М и к у ш (робко садится на край стула). Проходил вот мимо, дайка, думаю, загляну на минутку к господину учителю.

У ч и т е л ь. И правильно сделали, дядюшка Микуш. Но почему вы не обращаетесь ко мне запросто? Вы должны были сказать: вот, решил заглянуть к тебе, сынок. Ведь когда-то вы качали меня на коленях и небось не величали господином.

М и к у ш. То было давным-давно. А может, и вовсе не было…

У ч и т е л ь. А может, все же было? Я-то ведь помню.

М и к у ш. Может быть, и было, но я давным-давно усвоил — кто стал господином, тот им и останется, независимо от того, как я его прежде называл. Даже если я и обращался к нему — сын мой, Имре…

У ч и т е л ь. А что с Имре?

М и к у ш. Признаться, не знаю. Описывает и продает с молотка имущество недоимщиков, стало быть, он судебный исполнитель. Давненько я его не видел, а ведь наше-то село не такое уж большое… Как раз давеча сказал я своей старухе: давай, мать, не будем платить налоги, авось тогда наш сын навестит нас…

У ч и т е л ь (неуверенно). Верно, у него дел по горло.

М и к у ш (грустно). Возможно. Он любит говорить, что, мол, хлопот у него полон рот… Ну так пусть себе работает. Я тоже немало потрудился, чтоб его в люди вывести. Правда, говорили мне, что я дураком буду, коли сделаю из своего сына господина. Он, мол, тогда и отца-то родного не заметит, мимо пройдет… Но ведь детей-то своих не для себя растишь. Как только обретут они крылья, глядишь, и выпорхнули из родного гнезда… Вот и остаются старики одни-одинешеньки…

Учитель внимательно слушает.