Современное искусство

— Она что, ваш друг?

— Можно и так считать.

— И она сказала вам, что хочет видеть меня?

— Именно так.

— Тогда скажите, когда прийти к ней, и я буду там.

— Как насчет завтра? В воскресенье? Как это вам?

— Когда?

— Я спрошу ее и дам вам знать. Могу я позвонить вам попозже?

— Я остановился в «Паруснике». У вас есть номер его телефона?

— У меня есть телефонный справочник, — говорит Сэм, соскальзывая со стула. — Там есть его номер. — Бросает деньги на стойку и, побалтывая руками, неспешно идет к выходу. И всю дорогу до Беллиного дома, пофыркивая от удовольствия, проигрывает всю сцену в голове.

Километров за пятьдесят к северу на заднем сиденье машины похрапывает Белла, а на переднем, точно любящие родители, обмениваются растроганными улыбками Лиззи и Пол. Не застав никого дома, Сэм достает из-под стрехи, куда его прячет Нина, ключ, открывает дверь и прислушивается к тишине. Порой, когда он, вот как сейчас, один в доме, ему кажется, что Клей Мэдден здесь, но при Белле ничего подобного не бывает. Ему хочется, чтобы Мэдден вернулся, больше, чем ей, так иногда ему думается: ей-то без него легче, меньше мороки, а он без конца прокручивает в голове, какие они могли бы вести разговоры, как куролесили бы все годы, пока он рос. Будь Мэдден жив, глядишь, и отец его бы так не строжил, и Белла не помыкала бы им, точно он ей холуй какой.

Залихватски насвистывая, перепрыгивая через две ступеньки, он врывается в спальню, обшаривает ее глазами, надеется: вдруг его осенит, где что искать. Однако он уже успел убедиться, что в шкафу обнаружатся только пять-шесть балахонистых платьев на вешалках да страхолюдные туфли, а в ящиках эластичные бинты, антимозольные пластыри доктора Шолла[95], лифчики, смахивающие на грыжевые бандажи, — и только.

И он направляется в гостевую, там, обогнув брошенные Лиззиным художником на пол рабочую рубаху и скатанные носки, без особого интереса роется в комоде, где хранятся вещи Лиззи. Выясняет размер ее лифчика (34 В), содержание хлопка в ее цветастых трусиках и лишь потом натыкается на бежевую пластиковую коробочку с противозачаточным колпачком. Она, по его мнению, определенно растрачивает себя на своего художника, он занят исключительно собой, где ему ее оценить. Хорошо бы как-то вправить ей мозги.

В конце концов он скатывается с лестницы — решает покопаться в секретере, но и там нет ничего, кроме страховых полисов на дом, квитанций об уплате налогов, бесконечных счетов за газ с пометкой «Уплачено» и затрепанной, грошовой, потемневшей от старости открытки — она с почетом покоится в отдельной ячейке. Он пытается разобрать, что в ней написано, но буквы выцвели до полной неразличимости.

К тому времени, когда трое путешественников возвращаются, он уже сидит за столом в кухне, насвистывает «Волшебник пинбола»[96].

Белла опирается на руку Пола, за ними следует Лиззи — несет Беллину палку.

— Здрасьте-здрасьте, — игриво приветствует их Сэм, Белла в ответ лишь что-то буркает. Он подмигивает Лиззи. — Ваш англичанин снова в городе.

Белла вцепляется в стул, стряхивает руку Пола, с трудом садится.

— Вы с ним поговорили?

— А то. Ушлый тип.

— Сказали, что я хочу его видеть?

— Если хотите, он придет завтра же. Мы договорились, что я дам ему знать, когда.

— Передайте, в двенадцать.

— В двенадцать так в двенадцать. — Он встает, направляется к двери, но Белла останавливает его.

— Когда будет готов подъемник?

— На следующей неделе, как вам это?

— Мне нужно перебраться наверх к среде. Внизу будет жить моя подруга.

— Нет проблем. Завтра же доведу кресло до кондиции. Нина так и так собирается к вам, говорит, надо приготовить мясо, а то оно залежится. — Он скашивает глаза на Пола. — Хотите смотаться к Карлу: может статься, Дадли еще там.

Всего минут десять назад Пол, пока Белла постанывала во сне, предложил Лиззи сходить на берег, посмотреть, как солнце опускается в море. Он тут последний вечер, так он сказал, поглаживая ее по волосам, наверняка после ужина она может оставить Беллу на часок одну. И, конечно же, она согласилась, ей представилось: они одни в дюнах, а на море золотятся, розовеют волны.

Но сейчас он, исподтишка скользнув по ней взглядом, отвечает Сэму, что пойдет с ним, почему не пойти.

— А как же закат? — вырывается у нее.

Сэм смотрит на нее с ухмылочкой, и в ее памяти внезапно всплывают Яго, Эдмунд[97] и другие литературные лиходеи, упивавшиеся собственным коварством.

— Я еще успею вернуться, — говорит Пол, отводя глаза в сторону.

— Обещаешь? — Она ведет себя как последняя дура, ну и пусть: это же только ради него, чтобы его не мучила совесть.

— Конечно, — все так же не глядя на нее, Пол подается к выходу.

— Классический звук, — сухо роняет Белла, когда они закрывают за собой дверь.

— Какой именно?

— Хлопнувшей двери.

— Это что — метафора?

— Нет, символ.

— По-моему, Сэм — зловредный, — выпаливает Лиззи.

— Не зловредней многих. Просто сейчас он срывает ваши планы. Как бы то ни было, ваш друг пошел у него на поводу, так что нет смысла винить Сэма. Поверьте мне.

Вот уж чего Лиззи никак не хотела бы, так это восстанавливать Беллу против Пола.