Современность в свете Слова Божия. Слова и речи

В этом-то и заключается для нас великое утешение сегодняшнего праздника. Смерть перестает быть страшной, если ей подверглась Сама Матерь Подателя жизни. Нынешний праздник убеждает нас в том, что смерть не представляет собою ничего безнадежно-ужасного: она есть лишь необходимый переходный момент в жизни каждого человека-христианина, который надо пережить, чтобы сподобиться затем жизни вечной. Для истинного христианина смерть не более, как «успение», то есть временный сон, вслед за которым ожидает его сладкое и радостное пробуждение.

Следует ли в таком случае бояться смерти?

Конечно, нет! Что может быть страшного в смерти, если умерла даже Сама Матерь Божия?

Но почему в таком случае многие, даже святые, боялись смерти, и почему заповедуется нам св. Церковью иметь «страх смертный» и молиться о даровании «памяти смертной»? Почему говорит Слово Божие, что «смерть грешников люта»?  (Псал. 33:22).

Сила этого последнего изречения, конечно, в слове «грешников». Не сама по себе смерть люта, а грехи наши делают ее для нас лютой.

Грехов и следует бояться, а не смерти.

Грехи и есть действительно самое большое и отвратительное зло нашей человеческой жизни. Они уродуют и коверкают нашу земную жизнь, созданную Богом для радости и благоденствия и делают страшным для нас переход в вечность, уготовляя нам там лютые нескончаемым муки.

Но у современных людей все извращено: они уже не боятся грехов, а боятся только смерти, желая здесь пожить подольше и изобретая всевозможные средства для того, чтобы продлить свою земную жизнь.

Это потому, что самое понятие греха теперь уже вытравлено у них из сознания. Греха для большинства современных людей уже как бы не существует, а одновременно вытравляется и живая вера в будущую жизнь.

Как могло дойти до этого — особенно у христиан?

Причиной этого является тот незримый, но для чуткого верующего сердца ясно ощутимый процесс, который все усиливается в мiре.

Это — все более и более нагло вздымающееся на веру Христову действие «Тайны Беззакония»  (2 Солун. 2. 7—8). На наших глазах, и притом со стремительной поспешностью, создаются в мiре все новые и новые условия, благоприятствующие ее безпрепятственному раскрытию и расширению ее среди людей.

Нужно быть духовно-слепым или самому быть втянутым в этот процесс, чтобы его не замечать. Или вернее... делать вид, что его не замечаешь!

Ведь вся личная, семейная, общественная и политико-государственная жизнь современных людей настолько уже отравлена этим действием «Тайны беззакония», этим смертоносным ядом Апостасии, или Отступления (2 Солун. 2, 3), что современные люди, большею частью, легко и без зазрения совести грешат, не считаясь с Законом Божиим, и даже позволяя себе дерзко критиковать Церковь Христову и попирать ее спасительные установления.

Только поэтому и мог выступить у нас со своими отвратительно-кощунственными нападками на Св. Церковь и иметь некоторый успех Лев Толстой, которого уже за одно его гнуснейшее издевательство над великим Таинством Причащения Тела и Крови Христовой (в романе «Воскресение») более чем естественно было предать отлучению от Церкви, чего до сих пор не может понять наша отступническая интеллигенция, готовящаяся в этом году торжественно праздновать его пятидесятилетний юбилей (со дня его безпокаянной смерти).

Но самое страшное это то, что Отступление вошло уже внутрь нашей Церкви. Вызвав пагубный раскол в Христианской Церкви одиннадцатого столетия, а затем полное отпадение от истинной веры и Церкви множества всевозможных протестантских и сектантских обществ, начиная с шестнадцатого века, Отступление во всю свою ширь развернулось в нынешнем «прогрессивном» двадцатом веке и стремится теперь «взорвать» изнутри нашу Православную Церковь.

В самом деле. Разве не отступление от Христа — признание «властью от Бога» той власти, котораяглавной своей задачей ставит вполне сознательную борьбу за искоренение веры Христовой в сердцах людей, выражение благодарности этой власти за ее мнимую заботу о духовных нуждах верующих, активное сотрудничество с нею в ее стремлении к мiровому господству, поддержка ее силою своего духовного авторитета?

Разве не отступление от Христа — хулить новомучеников Российских, кровь свою проливших за Христа и за Его Святую Церковь, называя их «пособниками черного дела», и не стыдиться стоять «на вытяжку» в почетном карауле у гроба лютого гонителя Христовой веры?

Разве не отступление от Христа — «относиться с полным братским уважением» к таким «иерархам», «ни в чем их не упрекая» и, следовательно, вполне солидаризируясь с ними?