Современные польские повести

Исключительно важное значение имели штабы западного фронта. Там было больше всего участников заговора, это раз. Во-вторых, существом заговора была капитуляция на Западе в сочетании с наращиванием сопротивления на Востоке. Следовательно, генералы, командовавшие у фон Клюге, требовались прежде всего…

Столько предстояло сделать в часы G+1, G+2, G+3, что он заставил себя бросить подсчеты. Последний приступ сомнений — словно холодной водой обдали: где они, что успели те, с Бендлерштрассе? Вместе с фон Хефтеном они смотрели в иллюминатор самолета. На небольшом аэродроме было пусто.

— Есть тут кто-нибудь? — спросил Штауффенберг адъютанта.

— Не вижу. Нет, вон какой-то солдат.

— Где?

Фон Хефтен отстранился от иллюминатора, указал направление.

Полковник жадно всматривался. Случившееся несомненно должно было отразиться на всех людях. Ликующие или возмущенные, они уже не те, что вчера. Он смотрел. Вон идет солдат. Но никакой в нем не чувствуется обновленности. Зашел в кустики, постоял немного, двинул дальше, безразлично насвистывая. Штауффенберг был поражен, неприятно поражен. И следа Великого Свершения не отражалось на физиономии солдата.

Он приказал открыть дверь самолета. В лицо полыхнуло зноем, но пахнущим уже не аптекой, а хвоей. Вышел. На земле стояли еще двое солдат и фельдфебель из комендатуры аэродрома.

— Здравствуйте, солдаты, — сказал он в ответ на вялый рапорт. — Что слышно?

Вояки глуповато таращились. Фельдфебель подобострастно улыбнулся:

— Ничего особенного, господин полковник. Жарко.

Теперь у Штауффенберга захватило дух от тревожного предчувствия. По плану в первый же час надлежало взять под контроль все военные объекты города, а значит, и этот аэродром. Фельдфебель же, словно догадываясь о его тревоге и поддразнивая, добавил:

— Скверно, господин полковник. Погода хорошая, англичане прилетят ночью.

Они подходят к домику комендатуры. Фон Хефтен бросается к телефону. Штауффенберг спрашивает фельдфебеля, нет ли машины из штаба армии резерва. Фельдфебель бежит проверить.

Штауффенберг приближается к адъютанту. У того лицо сначала напряженное, полное ожидания, затем взгляд светлеет, он шепчет, прикрывая ладонью трубку:

— Они здесь…

Голос его сразу же густеет:

— Полковник Мерц фон Квиринхейм? Докладывает обер-лейтенант фон Хефтен. Задание выполнено, полный успех. Полковник рядом со мной. Он хочет знать, что тут происходит. Как? — Лицо его вдруг багровеет. Он смотрит на Штауффенберга, и в глазах его мелькает тень, леденящая, несмотря на жару, тень какой-то подавляющей, сокрушительной озадаченности. — Не может быть! — кричит он. — Полковник рядом со мной. Он был на месте. Ну кто же может знать лучше?

— Мерц? Как дела, Мерц? — Штауффенберг тремя пальцами прижимает трубку к уху. — Что ты там рассказываешь?

— Слушай, Клаус, у нас нет никаких известий. Ни слова подтверждения. А то, чем располагаем… впрочем, это не телефонный разговор…

— Уверяю тебя, то, что говорил фон Хефтен, чистейшая правда. Я был рядом, слышал, все должно было разлететься вдребезги — столы, стены, не говоря уже о людях…

— Превосходно, Клаус, превосходно!

— Подожди. Превосходно, превосходно, а почему вы ничего не сделали? Ладно, потом потолкуем. Не теряйте там времени, пока я еду. Все уже должно быть приведено в движение…

— Разрешите доложить, господин полковник, нет никакой машины из штаба!

Это был фельдфебель.

— Ни секунды проволочки! — рявкнул Штауффенберг в трубку. — Действуйте! — Он взглянул на фельдфебеля. — Найди начальника аэродрома. Ты меня знаешь. Пусть даст мне свою машину. Я очень спешу.

Фельдфебель щелкнул каблуками, убежал.

Было пустынно и жарко. Они взглянули друг другу в глаза.

— Не понимаю… — начал Штауффенберг.

Фон Хефтен понял одно: шеф очень обеспокоен.

— Возможно, что-то случилось с генералом Штиффом, — сказал он, — и с генералом Фельгибелем. Видимо, кто-нибудь из бонз выжил. Геринга и Гиммлера не было на совещании?

— Не было.

— Может, пытаются взять инициативу в свои руки. Первым делом полностью изолировать «волчье логово». У Фельгибеля могут возникнуть затруднения с передачей…

— Возможно, возможно… — Штауффенберг успокоился, хоть и заметил, что фон Хефтен утешает слишком рьяно.

— Господин полковник, есть машина!

Фельдфебель показал на старый «опель». Полковник поблагодарил, сели в машину.

Ехали душным сосновым лесом, примыкавшим к окраине Берлина. Бесконечным, так что Штауффенберг усомнился, выберутся ли они из него когда-нибудь. Потом еще томительнее потянулись предместья, которые англосаксы уничтожали с яростным ожесточением. То и дело приходилось останавливаться, сворачивать налево, направо, повинуясь желтым пальцам дорожных указателей. Тянулось все это неимоверно долго.