Современные проблемы каноники и экклезиологии в Русской православной церкви

Вторая задача – «способствовать соблюдению священных канонов и иных установлений Православной Церкви» – указывает на «каноны и установления» в качестве объекта деятельности суда. Положение игнорирует человека, как объект домостроительства, ради которого распялся Христос. «Ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову». «Сион спасется правосудием» (Ис 1:17, 27).

Устав РПЦ учреждает церковный суд (гл. 1, 8) и запрещает клирикам и мирянам обращаться в органы государственной власти и в гражданский суд (гл. 1, п. 9). Положение о церковном суде не ставит задачу защитить человека – клириков и мирян. Куда обратиться обиженным и оскорбленным? Положение исключило основную задачу, выражающую природу суда – правосудие. Суд, который не вершит правосудия, «выбрасывают вон на попрание людям, как соль несоленую» (Мф 5:13).

4.4. Приватизация судебной власти

Первая часть статьи 3 Положения указывает конкретных собственников судебной власти в РПЦ: «полнота судебной власти в РПЦ принадлежит Архиерейскому собору». Первым собственником судебной власти является Архиерейский собор. Положение дает право «Священному Синоду и Патриарху осуществлять судебную власть в церкви», не уточняя, являются они собственниками судебной власти или эту власть делегирует им Архиерейский собор. Согласно положению, собственники власти могут распоряжаться судебной властью самостоятельно и единолично или делегировать ее другим органам, оставляя за собой право утверждать решения.

Судебную власть Патриарха и Синода Положение определяет двусмысленно.

Положение не говорит, что «Синоду и Патриарху принадлежит полнота судебной власти», подобно Архиерейскому собору. Положение выражается скромнее: «осуществляют судебную власть», позволяя думать, что Патриарх и Синод не являются, подобно Собору, источниками судебной власти в церкви.

Однако в следующей строчке, говоря о делегировании судебной власти Общецерковному суду (далее – ОЦС), Положение называет источником судебной власти не Архиерейский собор, а каноническую власть Синода и Патриарха. Остается неясным, сколько собственников судебной власти признаны в РПЦ: один или трое?

ОЦС оказывается исполнительным органом судебной власти, выполняющим техническую задачу, делегированную собственниками судебной власти. ОЦС не может самовольно возбуждать дело, его решения не имеют законной силы до утверждения Патриархом, который может отменить или изменить решение ОЦС. Его решение вступает в силу немедленно. Лукавое слово «делегирование» маскирует коллегиальностью ОЦС единоличный суд собственника судебной власти.

Вторая часть статьи 3 Положения указывает единоличного собственника судебной власти в епархии: «Полнота судебной власти в епархии принадлежит епархиальному архиерею». По делам о церковных правонарушениях епископ может принять судебное решение самостоятельно или передать дело на рассмотрение епархиального суда. Решения епархиального суда вступают в законную силу через утверждение епископом. Епископ может отменить или изменить решение суда. Решение епископа вступает в силу немедленно. «Судебная власть епархиального суда проистекает из канонической власти епархиального архиерея, которую епархиальный архиерей делегирует епархиальному суду».

Положение не приводит конкретные каноны в обоснование церковности правовых принципов. Каноны не подтверждают самовластие епископа. Положение полагает в основу церковного судопроизводства частное право епископа на судебную власть.

Дальнейший текст Положения детализирует и углубляет это право.

Отказавшись от евхаристического источника власти епископа, церковное сознание должно было заимствовать из эмпирической жизни принцип права для обоснования власти епископа. Идея правовой власти привела к установлению правовых отношений между ним и членами его церкви. Иерархическое служение, вытекающее из самого существа Церкви, получило обоснование, которое вообще не содержится в Церкви. Власть епископа, основанная на праве, привела к идее правового ограничения этой власти на Московском соборе 1917–1918 гг. (Афанасьев Николай, протопр. Церковь Духа Святого. Рига: Балто-славянское общество культурного развития и сотрудничества, 1994. С. 2).