Современный детектив ГДР

После состоявшейся беседы я был готов снова называть его отцом. Ко мне он всегда относился как-то по-особенному. Фриц был у него на первом месте. Но я не упрекал отца. Когда-нибудь и у меня будут дети и, возможно, кого-либо из них я стану любить больше остальных. Только вот в отце сидел еще неистребимый дух стяжательства, и он упрямо следовал традиции, по которой главным наследником становился старший сын, а все младшие должны были ему подчиняться. То, что традиция эта никак не вязалась с новым общественным строем, отец не хотел понимать. А переделать его уже невозможно. Брат верно сказал: мы договоримся сами, без отца.

Пока я неторопливо, предаваясь размышлениям, опустошал первую чашку, отец покончил с завтраком и поднялся. Он сказал, что у него срочное дело к кузнецу; Фриц тоже пойдет с ним.

Брату, видно, не хотелось уходить. Я заметил, что отец украдкой подмигнул ему, после чего Фриц поднялся и надел куртку.

Визит к кузнецу явно был предлогом. Что у них за секреты или, может, отец решил обсудить с Фрицем новое обстоятельство, то есть мое «признание»?.. Было бы неплохо на всякий случай узнать еще какие-нибудь факты. Вспомнилось вдруг, как отец покосился на шкафчик, когда я заговорил о Мадере. Насколько я знал, этот шкафчик всегда стоял на том месте в комнате и всегда был заперт. В нем хранились все документы и важные бумаги. У меня возникло желание порыться в них. Момент удобный: отец с братом ушли, мать будет стряпать в кухне. Когда хлопнет наружная дверь, я вполне успею запереть шкафчик. А вдруг отец что-нибудь заподозрит? Ведь он может разъяриться. И тут же выгонит меня из дому. Стоит ли рисковать?

Все равно. Надо попробовать. Тем более что отец запихал бумаги как попало, когда я неожиданно вошел в комнату. Значит, он не заметит, что я их трогал, если только не поймает меня за руку.

Мне уже не терпелось приступить к делу. Фриц слишком долго искал свою шапку, а отец слишком медленно натягивал сапоги. Наконец оба были готовы. Я не стал больше ждать, схватил пустую корзину и сказал матери, что пойду в сарай за дровами. Там находилась небольшая мастерская, в которой были всевозможные слесарные и столярные инструменты, необходимые в хозяйстве. Поглядывая через узкое полуслепое оконце во двор, я прикидывал, какого размера может быть ключ от шкафчика. Одно я помнил точно: ключ не полый, а длина — сантиметров десять, не меньше, потому что дверца была толстая.

Отец с детства приучал нас подбирать каждую железку, где бы она ни валялась. Вот мы и собирали всякий хлам вместо почтовых марок, бабочек или монет. Трофеи раскладывали по ящикам. Были тут и ключи и даже отмычки. Отмычки! Кровь бросилась мне в голову. Ведь это кража! А если к шкафчику подобрать ключ? Все равно — кража.

Но я ничего не собирался похищать. Тем не менее это похоже на взлом. А бывает взлом без кражи? Черт его знает. Какой-нибудь «специалист» в тюрьме точно разъяснил бы мне все тонкости. В этом я был беспомощен. Да чего там, ведь дом-то не чужой, только шкафчик отцовский. К тому же решается дело куда более важное, чем вопрос: кража или взлом? Надо рискнуть, иначе мне не будет покоя.

Ключи все заржавели, никто не следил за этим хламом. Штук десять подходили по размеру. Я сунул их в карман.

Наконец-то отец с братом протопали через двор и захлопнули за собой ворота. У меня прямо руки чесались. Пора. Где же отмычки? Когда-то отец велел мне их смастерить, так как у нас часто терялись ключи, а тратиться на новые ему не хотелось. Вот они, отмычки, на подоконнике; несколько мелких согнуты. Наверное, брат или отец пытались отпереть тяжелые замки и переусердствовали. А тут силы не требуется, только ловкость. Даже самый крепкий замок, что на воротах сарая, легко открыть умеючи. Но ни брат, ни отец ничего не понимали в этом. Замки и отмычки были для них делом мертвым.

Быстро набросал полную корзину чурок и вернулся в кухню. Мать, довольная своим помощником, занялась гусем. Выхожу в коридор. Дверь, кажется, прикрыл за собой плотно.

И вот я в комнате, на коленях перед шкафчиком. Руки дрожат от волнения и… от стыда. Какими бы благими побуждениями ни оправдывались мои действия, я чувствовал, что совершаю что-то бесчестное. А может, против безнравственности и следует поступать безнравственно? Тогда, значит, убийцу имеет право убить любой, не опасаясь уголовного наказания? Нет, так не годится. Хватит философствовать, только еще больше запутываешься. Для фантазий будет время вечером, в постели. Так, следующий ключ… В замочную скважину входили многие ключи, иной раз удавалось провернуть на полоборота, но потом бородка все же застревала. От ржавчины ладони побурели. Не запачкать бы чего! Другие ключи я не стал пробовать. Последняя надежда была на длинную отмычку с тонким концом. Хватит ли времени? Спокойствие, главное — спокойствие.